О египетских мистериях. Ямвлих Халкидский
подверженного страстям и бесстрастного. Я же не принимаю такого разделения, ибо ни один из высших родов не подвержен страстям и не бесстрастен, будучи противоположным подверженному страстям или способным испытывать страсти, но по причине добродетели или какого-либо другого совершенного состояния освободившимся от них. И поскольку они совершенно отделены от противопоставления страдания и его отсутствия, поскольку они вообще не воспринимают страдание, поскольку по своей сущности они обладают неколебимой твердостью, то по всем этим причинам я предполагаю во всех них бесстрастность и неизменность.
Взгляни, если хочешь, на последнее из божеств, на чистую от тел душу. Нуждается ли она в рождении или в возвращении к собственной природе, которым свойственно наслаждение13, когда она сверхприродна и живет нерожденной жизнью? Подвержена ли она скорби, которая ведет к погибели или разрушает гармонию тела, когда она пребывает вне всякого тела и вне делимой природы, связанной с телом, и совершенно отстранена от природы, переходящей в тело из душевной гармонии? Она также не нуждается в ощущениях, управляющих чувством, не содержится полностью в теле и, не будучи никоим образом связанной, не нуждается в том, чтобы телесными орудиями воспринимать какие-либо иные тела, расположенные вне ее. Будучи совершенно неделимой, пребывая в одном и том же виде, являясь сама по себе бестелесной и не имея никакого общения с телом, подверженным рождению и страданию, она ничего не могла бы испытывать при разделении и при изменении и совершенно не могла бы обладать ничем подверженным изменению или страданию.
Но даже когда она пришла в тело, то не страдает ни она сама, ни понятия, которые она сообщает ему, ибо они также являются простыми и однородными формами, не подверженными никакому смущению и не выходящими за свои пределы. Стало быть, причиной страдания для составного существа отныне становится душа, и, разумеется, причина не то же, что результат. Итак, в то время как составные живые существа рождаются и умирают, душа, будучи их первой производящей причиной, сама по себе не подвержена рождению и нетленна. Также в то время как причастное душе страдает и имеет жизнь и бытие не абсолютно, но переплетаясь с безграничностью и отличностью материи, сама по себе душа невозмутима, ибо она по своей сущности выше страдания. И нельзя сказать, что по некой воле, склоняющейся то в одну, то в другую сторону, она обретает подверженность страстям или что посредством состояния или силы она также получает неизменность.
Поскольку применительно к последнему из высших роду, душе, мы показали невозможность причастности страданию, зачем нужно приписывать его демонам и героям, которые вечны и являются постоянными спутниками богов, которые в той же форме сохраняют образ божественного руководства, которые постоянно держатся божественного порядка и никогда его не покидают? Мы, конечно, знаем, что страсть беспорядочна, порочна и непостоянна, ни в коей мере не принадлежит самой себе и привязана