Королева меха, или Сублимация чувств. Элла Златогорская
был сервирован парадным сервизом. Посредине стола стоял супник с первым блюдом, а остальная еда была уже в тарелках. Людмила Николаевна приготовила всё самое вкусное и полезное. А вкусная еда человека веселит. Людмила Николаевна разлила всем по тарелкам борщ, подала к ним пампушки.
От тарелок шёл пар, запах борща дурманил и сводил с ума.
– Девочки, а может, винца домашнего? Осталось вкусное, красное, ещё пятилетней давности, – предложила Людмила Николаевна. – За хорошим столом, да с вином, да в душевной компании… Давно мы так не собрались.
– Конечно, – моментально откликнулась Евдокия Ивановна. – Людка, неси вино.
Все дружно засмеялись.
– Ой, мамуля, ты у меня единственная девочка, которая никогда не откажется.
– А мне надо – врач прописал. Сказал, каждый день понемногу. А ты только по праздникам мне вино даёшь.
– Да, мама, сегодня праздник – дети все собрались.
– Да, Люда, праздник у нас, дочка, – Гера наш приехал, – Евдокия Ивановна вздохнула. – Когда в следующий раз увижу нашего мальчика – одному Богу известно, – старушка подняла глаза вверх, что-то про себя шепча.
Людмила Николаевна встала из-за стола, чтоб за вином в погреб спуститься, но Герман её опередил:
– Не надо, бабуля, я сам.
– Хорошо, мой маленький, ты сам знаешь, какое и где.
Здесь всё твоё.
Даша стала посмеиваться:
– Бабушка Люда, какой же Гера маленький, он уже давно большой.
– Дашуля, для меня вы все маленькие, а ты самая маленькая.
– И мама, и тётя Мила? – Даша всё пытала Людмилу Николаевну.
– Все. Все. Ешь, деточка, ешь на здоровье. Так, поели борщ? Тарелки давайте.
– Тётя Люда, это индоутка с черносливом по бабушкиному рецепту? – Лена аж причмокивать стала. – Мне бёдрышко и чернослива побольше.
– Я знаю, что и ты, и Гера любите мою утку с черносливом, да уж готовить не могу, но Люда хорошо делает, – глаза Евдокии Ивановны радостно засветились. – А где Гера до сих пор?
– Я здесь, баба Дуся, – Герман уже шёл с бутылкой в руках.
Людмила Николаевна взяла бутылку у Германа из рук, протёрла от пыли и разлила вино по бокалам.
– Мама, скажи пару слов.
– Скажу, Люда, скажу. Главное – чтоб вы были живы и здоровы и войны никогда не было, – и взгляд старой женщины устремился к портрету, который висел на стене, где она, молодая и красивая, в самодельной фате, и молоденький лейтенант в погонах серьёзно смотрели вперёд, а в глазах светилось счастье.
Глава 4
Когда началась война, Дусе было всего 15 лет, а её младшему брату – 10. В первые же дни войны на фронт ушёл отец. Мама с детьми так
и осталась в Морегорске, куда они всей семьёй переехали буквально за год до войны. Отец работал в рыболовецком совхозе, а мать санитаркой в госпитале. До этого они жили на хуторе с бабушкой и семьёй младшего брата отца, но, подумав, родители решили переехать в город – дети уже подросли, Дуся поступила в медицинское училище. Она мечтала стать акушеркой и помогать женщинам, но доучиться ей не пришлось – грянула