Правитель Пустоты. Цветок пустыни. Софья Сергеевна Маркелова
Но ты тогда натаскаешь воды.
Профессор сдержал широкую победную улыбку, ограничившись довольным фырканьем. Он поднял мальчика на руки под пристальным взглядом спутницы. Парень тихо застонал, так и не приходя в себя. Ашарх нес его аккуратно, как хрупкую вазу, а Лантея поддерживала обожженные ноги. В сарае ребенка опустили на плащ хетай-ра, брошенный поверх кучи соломы. Лошадь безучастно посмотрела на нового соседа и тихим ржанием обратила на себя внимание Ашарха.
– Сейчас, дорогая. Дай мне пять минут, я принесу воды, – мужчина говорил это так, словно для него было совершенно нормальным общаться с животными.
Профессор скинул свой кафтан, засучил рукава и подобрал пару рассохшихся ведер, приютившихся в углу сарая, где лежало много всякого мусора. Аш носил воду из центрального деревенского колодца, пока девушка освобождала не приходящего в сознание ребенка от одежды, отмывала от копоти его неповрежденные части тела и пыталась влить в рот хоть пару капель жидкости.
Совсем скоро окончательно стемнело. Ашарх развел костер рядом с их убежищем, чтобы вскипятить воду для раненого и приготовить ужин. В сарае он зажег несколько свечей, которые лежали на дне его сумки еще с самого Италана. При слабом свечном свете Лантея пыталась сделать все, что было в ее силах. Она неумело вправила кость и наложила шину, хотя сомневалась до последнего, так как, по ее словам, она это делала всего лишь второй раз в жизни.
С ожогами дело обстояло сложнее: к ним прикипели куски одежды, которые даже после размачивания в воде не отставали. Лантея с тяжелым сердцем сказала, что их придется срывать. Намертво прилипшая ткань поддалась далеко не сразу, посередине процесса от боли бедный парень пришел в себя. Но состояние его продолжало быть тяжелым: он не понимал ничего и лишь кричал, пока снова не провалился в небытие. Ашарх только успел дать ему напиться.
Практически до самого утра пара занималась мальчиком. К рассвету обессилены были все: накормленная и напоенная бурая лошадка, которой дали кличку Корица, дремала на животе, подобрав под себя усталые ноги; Лантея уже чисто машинально продолжала обтирать лицо мальчика влажной тряпкой и вливать в него по капле теплый отвар каждый час. Аш же сидел у входа, вытянув ноги к угасающему костру и прикрыв глаза от усталости: сегодня он натаскал ведер с водой больше, чем за последние десять лет жизни.
Только когда солнце протянуло над горизонтом свои первые лучи, парень через силу поднял веки, чем вызвал удивленный писк не ожидавшей этого Лантеи. Мальчик долго водил воспаленными глазами по сараю и лицам, склонившимся над ним, его губы слегка шевелились.
– Тея, ему нужно дать поесть, – профессор вложил в руки застывшей девушки миску с чуть теплой кашей, к которой так никто и не притронулся.
Аш держал голову ребенка, пока хетай-ра небольшими порциями пыталась засунуть еду в рот больного. Через четверть часа парень, наконец, стал смотреть осмысленнее и послушнее проглатывать кашу. К концу миски он уже сказал свои первые сиплые слова.
– Пить… Пить.
Лантея сразу же протянула кружку