Белый Город. Валентин Юрьев
можно было не поддаться убеждённому тону очевидца? Существует грань недоверия, за которой начинаешь верить в самое невероятное. И в разговоре с жадным, противным, трусливым хассаном, я вдруг почувствовал, что часть его басни – правда. Осталось только отмести мысли о лжи в последней фразе хозяина:
– Завтра мы пройдем дыру в земле. Оттуда смелые разведчики вынесли длинную шерсть. Ни один ирит не бывал в той дыре! Не веришь, полезай и проверь своими глазами, раз ты такой всезнающий!
Поскольку до «завтра» оставалось всего несколько меток сна, пришлось повернуться на бок и отдаться дрёме, которая после целого дня дороги отключала одними ударом. Мне снилась пещера, горные склоны, покрытые зелёной травой и яркими цветочками. По ним скакал весёлый, лохматый и добрый, громадный зелёный пёс, украшенный цветочками, который подполз ко мне на подогнутых лапах с тремя жуткими когтями и зашипел в самое ухо:
– Проснись-сь-сь,..оган, … нись-сь-сь
И от этого шепота повеяло во сне таким ужасом и тоской, такой безысходностью, что пальцы автоматически щёлкнули, рот сам произнёс нужное слово, от которых я взлетел на несколько метров, и, спустя пару вздохов, услышал внизу тупой удар! Что-то меня убило! Пора было просыпаться и реагировать. Открывание глаз ничего не дало в темноте, пришлось ставить светильник, причём, повис он в стороне, в воздухе, осветил наш бивак, по которому беззвучно скользнула неведомая массивная тень.
Она напоминала те чернила, которые выкидывает в море каракатица, создавая свой фантом, чтобы спастись, черного гигантского ската в воде… Но эта тварь не спасалась. Она нападала и именно на меня, точнее, на куртку, оставшуюся на земле. Как назло, все спали, причём храпели на разные голоса, как хор лягушек в весенней луже. Тень, стелясь по траве, уползла и больше не показывалась. Возможно, она испугалась яркого света.
Я спустился и, осторожно оглядываясь, увидел, что пояс безрукавки пробит насквозь и края ткани как лепестки впечатаны в землю на глубину ладони. Потянул, и мне на руку из разорванного тайного кармана выпал камень, отнятый у хассанского колдуна. Легенды оживали. Весь воздух вокруг был пропитан таинственной жутью, способной наносить удары страшнее, чем стальным ломом.
Убрав светильник, я сделал себе сплошное укрытие, остаток ночи лежал, как царевна в хрустальном гробу, чуть не задохнулся, и дёргался в кошмарах. В коротких странных снах прилетала нечисть, с которой я зачем-то разговаривал, хотя в реальности ничего необычного больше не случилось. С рассветом проснулись и зашевелились пленные, под их бормотанье я отключился.
Утро началось с гонга и удара головой о собственную защиту, про которую я, конечно же, забыл. Мне достался удивленный взгляд купца, заметившего необычные барахтанья на пустом месте. После этого я трижды спотыкался большим пальцем левой ноги, причём, в первый раз растянулся во весь рост