Гимназистка. Евгений Чириков
опущенные ресницы, улыбка на розовых, как утренняя заря, губах… Всё плывет в дремотном тумане и сливается с шёпотом деревьев в саду, за забором, с щебетанием просыпающихся птиц и запахом умывающейся росою сирени…
– Благодарю тебя, Господи!
Заснул сладко и крепко и спал, как хорошо накормленный матерью грудной младенец. Заползла муха в раскрытый рот – разбудила…
Город шумит, поет, торопится, бранится. Трещат на мостовой кованые железом колеса, кричат продавцы зелени, молока, мороженого, гнусаво поют стекольщики и угольщики, ругаются на дворе соседние по квартирам кухарки, кудахчет курица, дерутся воробьи, где-то звонко колотят молотками каменщики. Солнце смеется в окно…
– Эх, проспал: Зоя теперь уже на экзамене, не поймаешь ее у калитки!..
Умылся прямо из водопроводного крана: вода – как лед. Окатил ею голову – приятно. Словно новая голова выросла, умная и бодрая…
Выпил у раскрытого окна стакан чаю с душистым лимоном и мягкой, вкусной булкой и начал укладываться. Разбирал учебники, одни откладывал – можно продать букинистам, – а другие бросал на пол, и они валялись там, как трупы в мертвецкой… Ах, алгебра!.. Раскрыл алгебру на квадратных уравнениях и, поцеловав иксы с игреками и дзетами, любовно уложил в чемодан… Напевал: «Прощай, милая, надолго, навсегда, уезжаю я в низовы города», рвал конспекты, хронологии, сочинения по русскому языку, тетради с экстемпоралиями…
– Ах, Пипин Короткий! Мое почтение! Как поживаете, чёрт бы вас подрал!
В клочки рвал «Историю средних веков» Иловайского и приговаривал:
– Вот так! Вот этак! Карлы, Людвиги, Хлодвиги, Святые, Лысые, Толстые, Благочестивые!..
– Войдите!
– Вам письмо.
– Ага!
От мамы… «Милый Геня! Почему ты молчишь? Мы беспокоимся: не провалился ли ты из проклятого латинского или греческого»…
– Списал, мама, на четверку!..
«Ради Бога телеграфируй, здоров ли».
– Здоров, милая мамочка, и счастлив… Очень!
«Сегодня видела сон: будто ты пришел домой худой, истерзанный, и говоришь: „прощай, мама, я умер“»…
– Жив, мама, жив! и даже очень!..
«У нас гостит твоя троюродная сестра Калерия, которую ты никогда еще не видал».
– Да нет и особенного желания, мамочка!
«Красива, но взбалмошна, бросила мужа и с ребенком прикатила к нам. Ни капельки не тоскует: поет и хохочет, как девчонка, а ей уже двадцать четыре года. Ждет тебя – хочет, зачем-то, учить латинский язык… Вообще – пустая особа, и я очень не рада этой гостье: безцеремонна и беспардонна». – Ну и чёрт с ней!..
V
– Прощайте!
Всё ли? Чемодан тут… Подушка с одеялом… Палка… Плед… Гитара…
– Трогай!
Мягко покатилась пролетка по лужку двора и потом громко застучала по мостовой. Ну, слава Богу! Всё идет прекрасно… Как приятно уезжать… С любовью смотрю на знакомые улицы, на прохожих и проезжих: так бы и раскланялся! Вон знакомый