Бог одноэтажной вселенной. протоиерей Стивен Фриман

      Глава 1

      Очертания вселенной

      Моё детство прошло в 1950–60-х годах на Юге США, в полусельской местности. Культура, в которой я вырос, была вполне однородной и цельной, сохраняла память о прошлом (зачастую довольно мрачном) и жила надеждой на будущее – на «Новом Юге». За исключением идеи процветания это будущее плохо поддавалось определению. Все вокруг уповали на благополучие. Культура моего детства отличалась религиозностью – точнее, она была протестантской, преимущественно баптистской. Вот та среда, в которой я впервые поверил в Бога. И хотя я примерно знал, в какого Бога верил, Его непосредственного присутствия в мире я не ощущал. Напротив, между тем Богом и почти всем, что меня окружало, существовал огромный разрыв.

      Многие из моих первых религиозных воспоминаний связаны с похоронами. Я вырос в большой семье, и все родственники жили в одном округе[1]. Смерть приходила в нашу семью с неумолимой регулярностью. Сами похороны были в первую очередь нужны живым. Усопших с почтением предавали земле. К сильным проявлениям эмоций относились неодобрительно. День похорон обычно заканчивался долгим общим ужином у моих дедушки с бабушкой, за которым дети, как всегда, играли, а беседа взрослых быстро возвращалась к привычным темам: семье, фермерским заботам и машинам.

      После похорон умершие полностью исчезали из жизни живых. О рае говорили мало, об аде – ещё меньше. В протестантском мире нет чистилища – и поэтому о покойниках почти не думали, стараясь прежде всего утешить их горюющих родных. В церкви не молились об усопших, не зажигали свечей и не говорили об их посмертной участи. Со смертью всё заканчивалось, и, хотя нас учили верить в жизнь после смерти, мы часто ощущали пустоту и никакая утешительная мысль не могла её заполнить. Понятно было одно: смерть окончательна. Невидимая граница отделяла мир живых от мира мёртвых, и ничто не могло её нарушить. Кажется, никто не замечал, что и Сам Бог находится за той же незримой чертой. Ведь если усопшие – с Господом и теперь они неизреченно далеко от нас, то как же далеко должен быть и Сам Христос?.. Разрыв между Богом и нашим миром – характерная особенность того культурного пространства, где я жил. В Бога верили почти повсеместно – но эта вера никак не влияла на обычную жизнь. Огромная пропасть существовала между обителью Бога и сценой, на которой разворачивались события нашей повседневной жизни. Между ними была лишь «нравственная» связь, ощущение, что Бог связан с миром людей через поступки, которые они должны совершать, и догматы, в которые они должны верить. Пожалуй, самым ярким проявлением того разрыва было забвение умерших.

      Очертания вселенной моего детства не были изобретением южного протестантизма.