Узел смерти. Альбина Нури
вот ее беспокоили наглые подростки.
Перерывов Голикова не делала, являлась практически еженедельно, и единственный раз, по словам Ласточкина, когда от нее удалось избавиться на целых полтора месяца, пришелся на операцию по удалению желчного пузыря: Голикова сначала долго лежала в больнице, а потом отправилась в санаторий.
– Хорошо, – удовлетворенно ответила женщина, поднимаясь со стула. – Потому что если вы не придете, я буду…
– Знаю, что будете, – поморщился Миша. – Я приду.
Голикова победно вскинула голову и выплыла из кабинета, огромная и грозная, как нефтяной танкер.
Миша бросил взгляд на часы. Еще немного – и можно ехать домой. Оставалось надеяться, что больше никого из ходоков сегодня не принесет, а с остальными он как-нибудь разберется.
Кабинет, который они делили с Ласточкиным, находился на первом этаже девятиэтажки-малосемейки, с торца дома, и был переделан из однокомнатной квартиры. Здесь было тесно – два стола, четыре стула, диван и несколько шкафов с документами, но идеально чисто, потому что Ласточкин был повернут на порядке и аккуратности. Граждан они принимали три раза в неделю – по вторникам, четвергам и субботам, по два часа, и в эти часы желающие топтались на улице.
Сейчас под окном жужжали голоса, и это означало, что страждущих немало. Михаил вздохнул и пригласил войти следующего.
До конца приема оставалось пятнадцать минут, разговоры под окном стихли: поток посетителей иссяк. Миша воспрял духом, предвкушая, что скоро рабочий день закончится, можно будет вырваться из этой душегубки и пойти с Ильей пить пиво, как они и договаривались.
Он уже собрался было подняться из-за стола, как раздался осторожный стук в дверь.
«Кого еще принесло?» – раздраженно подумал Миша и отрывисто произнес, с трудом скрывая недовольство:
– Да! Войдите.
Посетитель немедленно протиснулся в дверь: бочком, как краб, приоткрыв ее на несколько сантиметров и придерживая одной рукой. Второй он прижимал к себе толстую серую папку с завязками. Это был длинный, как шланг, худой, совершенно седой мужчина лет пятидесяти, одетый в вытертые (не по моде, а от долгого ношения) джинсы, зеленую рубашку с коротким рукавом и коричневые сандалии.
Войдя, он не сделал попытки пройти к столу и застыл у входа, удивленно разглядывая Михаила.
– Добрый день, – поздоровался он глуховатым, прокуренным голосом. – Простите, а где капитан Ласточкин?
– Сегодня я веду прием, – ответил Миша, изо всех сил стараясь держаться солидно и строго.
– А Ласточкин где? Уволился? – продолжал настаивать мужчина.
– Почему сразу уволился? Мы теперь вместе работаем. Помощник участкового уполномоченного лейтенант Матвеев, – представился Миша. – Так вы по какому вопросу? Или вам именно Ласточкин нужен?
На лице посетителя отразилась внутренняя борьба. Он колебался, не зная, как поступить, и переминался с ноги на ногу, прижимая к себе свою папку. Миша с надеждой подумал, что в итоге седовласый развернется и уйдет, но тот, внезапно решившись, быстро пересек