В цифру и обратно. Вера Васильевна Кулигина
ОБА!
Я ничего не хотел слушать, я всё понял. Я орал и натягивал на себя кроссовки, куртку и шапку, которые только что снял. И пока я все это на себя натягивал, я успел проорать им «заткнись» раз двадцать, не меньше!
Я никогда в жизни так не орал, даже на сестру, которая однажды угробила мой любимый плеер, даже на мать, которая утопила мобильник, даже на деда, который дарил цветы соседке по площадке и строил ей глазки.
– Да идите вы все! – я хлопнул входной дверью и со школьной сумкой наперевес устремился вниз по лестнице, – Да идите вы все, знаете куда?! Сначала воспитайте себя!
Помню, я орал что-то ещё нелицеприятное. Это было так громко, что за моей спиной открывались входные двери, а люди ругались вслед. А на улице я притих. Только бушевал – и притих. Как морозом бамснутый. Я остановился и посмотрел на небо – мне хотелось снежинок. Хотелось поймать в рот пару тысяч снежинок и очутиться в больнице вместо Юльки. Надолго, а лучше – навсегда. Потом я вспомнил «Двадцать лет под кроватью» писателя Драгунского и тупо заржал. Какая чушь лезет в голову, когда ты зол.
Надо пояснить: рассказ Виктора Драгунского «Двадцать лет под кроватью» я читал в детстве. Там мальчик в прятки играл и спрятался сперва под чужую кровать, а потом в чужой шкаф, да ещё и старушку-хозяйку этих кровати и шкафа напугал. Там вообще о другом – в этом рассказе, и почему он пришёл мне в голову в этом момент, я не понял. Может, из-за фразы: «Двадцать лет под кроватью?» Просто я решил где-нибудь отсидеться. Не двадцать лет, конечно, но какое-то время.
И я пошёл на вокзал.
8. Тяжёлые думы
Обидеться на всех, а испортить жизнь себе – не дождётесь! Я решил просто прошвырнуться. И ничего такого. Но мне нужно было хорошенько все обдумать.
Я брёл по направлению к вокзалу. Мимо школы, в которой когда-то учился. Старая деревянная – единственная такая в городе. Памятник архитектуры. Я проучился в этом памятнике года полтора, а до этого была ещё одна школа, и после – ещё одна. Всего я поменял пять школ. Учителя называли меня «проблемным ребёнком» и спешили избавиться при первой же возможности.
В деревяшку мама привела меня с целью попасть всё в тот же пресловутый «кадетский класс». Да-да, определить меня в кадеты пытаются уже не в первый раз. Мама договорилась с директором, убедила психолога, помахала перед их носом моими оценками – я тогда ещё учился вполне себе сносно, почти отличник. Вообще-то, я не глупый. И начитанный, как вы уже поняли. Только, как сказал психолог: «С реальной действительностью у меня плохой контакт». Особенно с реальной действительностью в виде учителей.
Вот и в тот раз. Меня определили в класс к математику. Молодому и неопытному. Мы с ним сперва очень хорошо поладили. Он меня даже старостой назначил. В поход планировали пойти всем классом. Потом… ээх, даже вспоминать не хочется. К концу года, в общем, мне наш математик накатал такую характеристику, что ни в какой кадетский класс меня не взяли – из этических соображений. Мать психанула, забрала документы и перевела меня учиться по месту жительства. А у меня в деревяшке