Любовь тоже убивает. Стас Канин
загрязнившуюся плиту или истории о борьбе с расплодившимися тараканами. Спрашивать родителей было стыдно и страшно, ведь всё то, о чём она так хотела спросить, казалось, ей чем-то запретным и похабным. Исследованиями себя как это делали все её одноклассницы Лиля не занималась, а лишь теребила в ванной увеличивающуюся со страшной скоростью грудь, чем вызывала ещё большее томление, растекающееся по всему телу. Первое время она даже крепко обматывалась бинтами, чтобы ничего не выпирало из-под школьной формы, и плакала по ночам от боли, но в какой-то момент бинты перестали помогать.
Этот урок физкультуры Лиля запомнила на всю жизнь…
Она дольше всех задержалась в раздевалки, дожидаясь пока галдящие девчонки, облачившись в узенькие синие трусики и обтягивающие белые футболочки, не выбегут в спортзал на построение. Лиля стеснялась переодеваться при всех, боялась насмешек и презрения, ведь она стала не такой как все. Лучше бы она побежала вместе с ними, тогда может быть никто и не обратил на неё внимания… Как и множество раз до этого.
– Зайцева, чего плетёшься!? – гаркнул физрук, увидев замешкавшуюся девочку в дверях раздевалки. – Весь класс тебя ждёт.
И Лиля, опустив глаза в пол, побежала вдоль строя на своё место. Она не только видела, но и чувствовала как в такт её шагов подпрыгивают под майкой освобождённые из плена округлости, одновременно с этим она сгорала от устремлённых на неё похотливых мальчишеских взглядов и завистливых девичьих. И вдруг нависшую тишину разорвал сиплый голос того, кто считался непререкаемым авторитетом не только в классе, но и во всей школе.
– Сисяндра жопатая! – крикнул Генчик, и выскочив из строя, со всей силы ударил её ногой по заднице.
Лиля потеряла равновесие, и споткнувшись, плашмя грохнулась на пол, чем вызвала оглушительный смех. Ржали все, тыкали в неё пальцами, пинали ногами, а она, встав на четвереньки ползла вперёд, то и дело падая от очередного удара.
– А ну прекратить, шпана! – наконец среагировал на случившееся физрук. – Быстро все в строй!
Он помог Лиле встать, и увидев разбитые коленки и кровоточащий нос, сказал:
– А ты к медсестре иди… Объяснишь, что упала случайно. Поняла?
Лиля кивнула, и размазав по лицу кровь, пошла к двери.
– Сисяндра… Сисяндра жопатая…, – пронёсся по залу приглушённый ропот.
– Заткнулись все, и бегом по кругу! А ты, Кравченко, на канат!
– А почему я? – гнусаво заныл Генчик.
– Покажешь силу свою. Чтобы все видели, что Кравченко самый лучший. Давай! Пять подходов, и чтобы до самого потолка, и повернувшись к остальным крикнул. – Все бегут до тех пор, пока Кравченко не выполнит упражнение! Ускорились!
– А вы фашист какой-то, Игорь Романович, – пробурчал себе под нос Гена, вцепившись руками в канат.
– А за это ещё плюс два подхода, – невозмутимо ответил физрук. – Будешь ползать, Кравченко, пока руки до кости не сотрёшь. После