Месть еврея. Вера Крыжановская-Рочестер
великодушие, дитя мое, наказывает меня больней упрека. Но имею ли я право принять такую ужасную жертву?
– Ты должен ее принять, папа, и я охотно ее приношу, так как она обеспечивает твое спокойствие и будущность Рудольфа, бог мне поможет, и все устроится лучше, чем мы думаем, будь только по-прежнему бодр и весел.
– Тебе это пока кажется легким, но что будет, когда наступит действительность, и как ты будешь выносить этого человека? Должен предупредить, что пытка скоро начнется. Отец Мартин был у меня и вырвал разрешение привести послезавтра Мейера к обеду. Это будет тайная как бы помолвка, а объявят о ней после крещения, которое, по мнению отца фон Роте, может произойти через пять или шесть месяцев.
– Я буду сильна, папа. Раз это неизбежно, лучше проделать все скорее, – ответила Валерия, и восторженная порывистость, которая легко овладевала ею, блестела уже в ее глазах; в такие минуты она не признавала никаких препятствий или затруднений.
Не менее важный разговор шел между Рудольфом и его невестой. Как только они очутились вдвоем, граф обнял ее и страстно поцеловал.
– Мы спасены, моя милая невеста и в скором времени жена. Что бы я делал без тебя в таком тяжелом испытании? Повтори еще раз, что ты меня любишь!
Антуанетта положила голову ему на плечо, выпрямилась и просияла…
– Я люблю тебя, Рудольф, больше жизни, – говорила Антуанетта, – но прежде чем я окончательно отдам тебе свою руку, ты должен дать мне одно обещание. Согласен?
– Конечно. Разве ты не имеешь права требовать от меня все, что хочешь.
– Так поклянись мне своей честью и нашей любовью, что не прикоснешься больше к картам, никогда больше не подойдешь к зеленому столу, за которым вы рискуете вашим состоянием, честью и даже жизнью. Страшная жертва, которую приносит наша Валерия за вину других, не должна быть напрасной, и честь имени не должна больше зависеть от шансов игры; я не в силах буду жить, боясь постоянно, что ты на краю пропасти. Прошлое вычеркнуто и забыто; но клянись мне, если хочешь, чтобы я была твоей женой, что ты и впредь всегда будешь чувствовать ко мне доверие, которое соединило нас, что никогда не подпишешь векселя без моего согласия, и тогда спокойно и счастливо мы начнем новую жизнь. Я чувствую и в себе достаточно сил и любви, чтобы заставить тебя полюбить, порядочную жизнь, без всяких пагубных, пошлых развлечений.
Краснея, слушал ее изумленный и смущенный Рудольф, было даже мгновение, когда он почувствовал себя оскорбленным, но звуки милого голоса, полные убеждения, и глубокая любовь, горевшая во влажных глазах Антуанетты, достигли своей цели; его собственная совесть говорила ему, что она права, что жизнь спокойная и правильная лучше зла, которое он испытывал в последние дни; любовь и угрызения совести по отношению к Валерии довершили дело. В последний раз, как соблазнительное видение, вспомнилась ему игорная зала и все пережитые в ней ощущения, от которых он должен был навсегда отречься, но добрая воля восторжествовала, и он открыто взглянул в глаза невесте, с беспокойством следившей за выражением