Дэвид Копперфильд (спектакль). Чарльз Диккенс
Она запахнула на себе полы длинного вязаного кардигана, приоткрыла широкую створку и выглянула в щель.
На пороге, под навесом на кованых металлических стойках, сидел, дрожа и поскуливая, мокрый рыжий пес с длинными, покрытыми кудрявой шерстью ушами.
– Ты откуда взялся? Ты чей? – задала риторические вопросы Юлия.
Она открыла дверь пошире, впуская мокрого пришельца, заодно окинув взглядом двор дома. Двор был пуст, если не считать укрытых на зиму пленкой газонов и клумб, выложен разноцветной плиткой. Невысокие ажурные ворота заперты, никого не видно ни внутри ограды, ни снаружи.
– Что же мне с тобой делать? – продолжила свой монолог Юлия. – Ладно, покормлю, обсохнешь, а там решим.
Вместе с собакой они прошли в кухню, здесь же, на первом этаже дома. Порода собаки определялась безошибочно: кокер-спаниель, точь-в-точь такой же, как у доктора Мортимера в фильме «Собака Баскервилей». Длинные, тяжелые, вислые уши, кудрявая рыжая шерсть, породистая длинная морда. И невероятно умные и грустные глаза. Юлин дядя был страстным охотником, и у него когда-то был такой же пес. Поэтому она имела представление, как кормить этого английского аристократа.
– Кости тебе нельзя, особенно трубчатые, это я знаю. Да у меня косточек и нет. Зато есть куриное филе, для себя покупала. Ладно, поделюсь с тобой.
Приспособив подходящую миску, Юлия нарезала туда белого куриного мяса, но не успела она выпрямиться, как пес смел все дочиста.
– Ого! Мне тебя и не прокормить! Отчего ты так проголодался?
Юлия провела по спине нового знакомца рукой – пес был упитан, хребет не прощупывался. На сильной гибкой шее имелся прочный кожаный ошейник. Шерсть не была грязной, разве что лапы. Вытерев их одноразовыми кухонными салфетками, Юлия подрезала в собачью миску еще мяса, и присела рядом на корточки. Пес снова съел все мгновенно, и замахал обрубком хвоста, глядя в глаза преданно и доверчиво.
– Что же мне с тобой делать? Понимаешь, это не мой дом. Я тут временно и ненадолго. Как ты сюда попал?
Пес на вопросы не отвечал, а выходить и осматривать двор не хотелось. За окном сгустились ранние ноябрьские сумерки, время от времени ветер бросал в стекло брызги мелкого дождя пополам со снежной крупой. Юлия снова запахнулась в уютный кардиган и не торопясь перешла в гостиную. Собака, чуть помедлив, отправилась за ней, попутно обнюхивая все, что попадалось по дороге – ступени, перила, мебель.
– Ладно, оставайся до завтра, не выгонять же тебя на ночь глядя. И мне веселее будет – поделилась планами Юлия, забираясь на диван с ноутбуком на коленях. Пес устроился возле нее, свернулся, положив морду на лапы, и вскоре засопел.
Юлия листала электронные страницы, разглядывая репродукции иконописной живописи. В Петербурге она с сентября ходила в лекторий при Эрмитаже, и теперь знакомые с детства сюжеты смотрелись совсем иначе. Когда пришло время ложиться спать, Юлия поленилась перебираться в спальню, и так и осталась в гостиной на диване, только укрылась мохнатым пледом, захваченным из своего дома.
Ее разбудил звонок мобильника. Не сразу поняв спросонок, где она находится, Юлия нашарила в темноте телефон.
– Заинька, я тебя не разбудил? – раздался в трубке голос мужа.
– Сколько времени? – охрипшим со сна голосом спросила Юлия
– Ох, прости! Я совсем запутался с этими часовыми поясами! Я хотел сказать, что долетел нормально. Целую, позвоню!
Вызов завершился. Юлия поднесла к глазам мобильник – семь утра. За окном непроглядная темень. Она попыталась снова завернуться в плед, но кто-то настойчиво дергал за его край. Пришлось включить свет и сесть на диване.
Пес сидел рядом и выжидающе смотрел преданными глазами.
– Ну, что с тобой делать! Пойдем!
Навертев на себя все, что было из теплой одежды, обувшись в тяжелые резиновые сапоги на фетровой подкладке, купленные в прошлом году в Финляндии, Юлия продела под ошейник крепкий шнур, обнаруженный на кухне, и вышла вместе с собакой в темноту. Снаружи было предсказуемо мерзко – дул пронизывающий ветер, сеял нескончаемый дождь пополам со снегом. За воротами пес взял низкий старт и понесся вперед, таща за собой Юлию на импровизированном поводке.
– Кто кого выгуливает, а? – задыхаясь на бегу, пыталась взывать к собачьей совести Юлия.
Но пес молча и азартно работал крепкими лапами, время от времени останавливаясь, чтобы принюхаться к чему-то, интересному только ему. Юлия смирилась со своей участью, не забывая оглядываться по сторонам, боясь заблудиться в незнакомом месте. Минут через десять улица маленького городка закончилась, и начался кросс по пересеченной местности. Юлия безуспешно пыталась повернуть своего поводыря обратно, туда, где слабо светились редкие фонари, но силы были неравны.
Под ногами зачавкало как в болоте. Юлия с отчаянием вцепилась в поводок, готовая пойти на крайние меры, только бы остановить этот бег в темноте, и едва не полетела в едва подмерзшую грязь. Собака замерла как вкопанная,