Убийцы. Натиг Расулзаде
вполне ответственный парень, в милиции служит…
Но теперь Самед шагал по дороге, ведущей прочь от тюрьмы налево, хорошо зная, что не эта дорога ведет к вокзалу, откуда он мог бы уехать к себе домой, в свой родной город.
Стоял сентябрь, как уже было сказано, и к сказанному прибавим, что пошел мелкий нудный дождь, скоропостижно переходя в проливной, век воли не видать. Тогда он вытащил из кармана пиджака мятую кепку, напялил на недавно постриженную перед выходом голову и прибавил шагу, стараясь не очень запачкать ботинки и брюки уличной грязью. Он выбрал свой путь.
– Нет, – снова проговорил он, как человек долго молчавший и теперь радующийся любой возможности услышать свой голос, – Оно не такое, как на зоне.
Набрал в легкие побольше воздуха, выдохнул так, словно с этим выдохом избавлялся от всего, что пристало к нему в неволе, оглянулся на безлюдной улице и звучно пустил ветры.
– Баланда, век воли не видать… – сказал он, будто извиняясь перед самим собой.
Минут через двадцать он вышел на магистраль пригорода, где на большой скорости угрожающе урча, пролетали тяжелые самосвалы, груженные щебнем: видно где-то поблизости находилась стройка.
– Строят, мать твою… – сказал он.
Далеко впереди, на противоположной стороне магистрали он заметил остановку автобусов. Он перебежал на другую сторону, то и дело рискуя быть сбитым не сбавлявшими скорость машинами, и пошел к остановке. Здесь уже ждали автобуса три человека, женщина на вид примерно его возраста и двое мужчин пролетарского вида с потрепанными от вечного похмелья лицами. Да и женщина, нельзя было сказать, чтобы блистала красотой. Все трое неприязненно поглядели на него – женщина дольше – зная, что тут неподалеку находится тюрьма и точно угадав в нем бывшего зэка. Он тоже оглядел всех троих мимолетным взглядом, задержав взгляд на женщине, будто в ответ на её любопытный, назойливый взгляд. Она тут же отвела глаза и стала смотреть вдоль трассы туда, откуда ожидался автобус. Он почему-то посчитал себя оскорбленным из-за того, что она отвела от него взгляд, – видно во время отсидки самолюбие его развилось до болезненной степени – медленно подошел к ней, на этот раз внимательно оглядывая её с ног до головы.
– Давно ждете автобус? – спросил он её, и с удивлением услышал свой почему-то враз охрипший голос.
– А вам какой нужен? – с готовностью отозвалась она и кажется даже чуть улыбнулась, будто ждала, что он подойдет и заговорит с ней. – Здесь разные ходят, – и через паузу уточнила, – Автобусы.
Он понял, что она не хотела, чтобы он принял на свой счет про «разные здесь ходят» и с благодарность посмотрел на женщину. Сейчас она показалась ему гораздо более симпатичной, чем на первый взгляд. Здесь, после отсидки, на воле он был рад любому общению, а тем более общению с противоположным полом, к тому же таким… таким… Так бы и съел, кажется, после четырех лет воздержания. Он постарался отогнать от себя такие преждевременные