Одна истинная королева. Книга 1. Коронованная звездами. Дженнифер Бенкау
о уж там, неприятностей в жизни мне хватает. Даже если бы я подожгла крышу нашего дома – это показалось бы бесцветным и невзрачным пустяком по сравнению с тем, что я натворила. Меня до сих пор трясет от ярости.
Над губой Вики коричневые усики от какао – доказательство моего последнего невинного проступка. Обычно какао ей полагается только по выходным. Но сегодня мама точно не скажет: «Вики совсем не сжигает калории, от сладкого она толстеет и болеет». У нас появятся заботы посерьезнее, когда она вернется домой.
– Ну, ты готова?
Сестра улыбается. Взгляд усталый, словно она не спала несколько дней, хотя сон ее единственное занятие. И все равно она улыбается.
Читаю медленно, делаю паузы, то и дело на нее поглядываю. Отмечаю каждое движение век, шевеление губ, малейшие признаки волнения. Как лежат ее руки – свободно и расслабленно? Как поднимается и опускается грудная клетка – мерно, в одном ритме? Многочисленные Тедди и другие плюшевые игрушки наблюдают за мной, мордочки у них вроде бы вполне дружелюбные, но осуждающие.
Кажется, Вики по душе стишок, которым открывается сказка Льюиса Кэрролла. Она вообще любит, когда я читаю ей стихи. Чувствую, первая глава ей понравилась – та, где две сестры вместе читают книжку.
И все-таки я здорово рискую. Врачи говорят, Вики нельзя смотреть телевизор, а нам не следует опрометчиво включать радио в одной с нею комнате. И если мы читаем ей вслух, то книга должна быть безвредной, без особого напряжения и конфликта. Нельзя расстраивать Вики. Никому не известно, что где-то далеко-далеко за своей извечной усталой детской улыбкой Вики лишь частично понимает, что может ее напугать: ведь она не различает границ между реальностью и вымыслом.
«Алиса в Стране чудес» не так уж безобидна. Но некое чувство подсказывает, что Вики надоели «Очень голодная гусеница» или «Кролик Питер», и моя связь с ней – единственное, что удерживает меня рядом. И я не позволю сомнениям оборвать нашу связь. Если это произойдет, я буду видеть в Вики только то, что самыми отвратительными словами выразила Кэтрин Пакерт.
Вот уже семь лет Виктория находится в состоянии бодрствующей комы. И все эти семь лет я каждую секунду надеюсь, что она проснется. Неожиданно, спонтанно, необъяснимо – так же, как она погрузилась в это состояние. Тогда мне казалось, что Вики унесла в свой мирок что-то очень важное. В одночасье вокруг нас с мамой стало так тихо. Жизнь, которую я знала, любила и хотела прожить, сгорела, а Вики с молчаливой улыбкой наблюдала, как остатки моего детства сыплются на нас пеплом. Очень долго я злилась на Вики, хотя и знала, что она ничего не может с собой поделать. Лишь много позже я начала бороться, и меч в руке помог принять то, что нельзя изменить.
Моей сестре уже девятнадцать. Но комната Вики выглядит точно так, как девочка ее украсила в двенадцать лет. Среди плакатов с лошадками и котятами висит один-единственный с Джастином Бибером. Даже тогда он смотрелся довольно мило. На полках – стопками комиксы, книги про лошадей и плюшевые игрушки горой, никто не знал, что еще можно подарить Вики в день рождения или на Рождество. В шкафу висит несколько ее платьев в цветочек. Так и не смогли их выбросить, словно платья волшебным образом придутся Вики впору, когда она выздоровеет и придет в себя.
А вот в моей комнате многое менялось, и не раз. Зверюшек на плакатах сменяли певцы, музыкальные группы и футболисты, пока я не сняла их со стен и не выбросила. Теперь на стенах красуются пейзажные фото – удивительные изображения самых захватывающих мест на земле, все – с других концов света. Безделушки из США, Австралии, Японии, купленные через eBay, – все мои путешествия ограничиваются альбомами и роликами на ютубе. Металлическая табличка – Лондон, рамка для фотографий – пустая. Раньше в ней было наше с Финном фото, но мы расстались, и рамку я превратила в произведение искусства. Назвала так: «Ничего, просто классная рамка». Буквы на маленькой табличке, подвешенной ниже.
Не важно, насколько разными мы стали, – между мной и Вики существует особая связь. И клянусь, эта связь никогда не оборвется. Я знаю Вики лучше сиделки – та тридцать лет проработала с другими людьми; лучше врача, он каждые несколько недель обследует Вики с помощью аппаратуры. И ее извечная улыбка, которую люди зовут ничего не говорящей, – сообщает мне о многом.
И вот я читаю, слежу за реакцией Вики, между делом готовлю вторую чашку какао и потихоньку успокаиваюсь, видя ее улыбку.
Услышав скрип ключа в замочной скважине, захлопываю книгу и засовываю ее в щель между обивкой кресла и подлокотником. Мне крышка.
– Мама пришла, – говорю, целуя Вики в щеку, – завтра продолжим, ладно?
Вики улыбается, и я выхожу из комнаты, чтобы сестра не слышала ссоры, которая сейчас непременно разразится.
– Скажи, что это все ошибка! – набрасывается на меня мама, вешая куртку в гардероб. Крючок ломается, мама шипит сквозь зубы ругательство и роняет куртку на пол.
Я закрываю дверь в комнату Вики.
– Привет, мам.
– Майлин! – Она злится.
Мама редко злится. Раздражается – да. Но нельзя упрекать за это