Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник). Джорджетт Хейер
доктора, он замер как вкопанный.
– Так и знал, что вы заявитесь, – процедил он. – Только вас тут и не хватало! И нечего смотреть на меня как на вампира! Эрми сторонится меня, словно я Синяя Борода. Или прокаженный. Послушайте моего совета, доктор: никогда не женитесь на актрисе! Если, конечно, не хотите заполучить жену, которая ведет себя как леди Макбет, Мата Хари и гремучая змея в одном обличье. – В его голосе появились горестные нотки. – Надо же, устроить такую сцену еще до завтрака! Если кто и имел право вас вызвать, так это я! Однако стал бы кто сочувствовать мне, вздумай я запереться в своей спальне и, жалобно стеная, отказываться от еды? Да ни за что на свете! Никому я не нужен!
Казалось, Уолли вот-вот расплачется.
Презрительно фыркнув, доктор Честер забрался в машину.
– Я оставил вашей супруге кое-какие снадобья, – сказал он. – Если ее больше не волновать, то часа через два она уже полностью успокоится и придет в себя. Всего хорошего!
Проводив взглядом его автомобиль, скрывшийся за поворотом, Уолли сердито проворчал:
– Снадобья он ей, видите ли, дал! Небось какие-нибудь мятные пилюли подсунул, подлюка, а содрал втридорога! Эскулап чертов!
– Дядя Уолли, это правда, что Бейкер пытается раскошелить вас на пятьсот фунтов? – спросила вдруг Мэри.
«Дядя» Уолли метнул на воспитанницу преисполненный подозрительности взгляд.
– Что значит, правда ли это? Не думаешь же ты, что я решил сделать ему такой подарок ко дню ангела?
– Нет, – покачала головой Мэри. – Но сумма кажется мне несуразной. Если хотите знать, то это вообще смахивает на шантаж!
– Не суйся не в свое дело! В таких случаях всегда дерут три шкуры. К тому же для Эрми пятьсот фунтов – сущие пустяки.
Мэри сказала, с трудом сдерживаясь:
– Дядюшка, неужели вы сами не понимаете, в какое положение ее ставите?
Уолли пожал плечами.
– Сама виновата, – буркнул он. – Положи она мне изначально приличное содержание, я бы сейчас сам все уладил. Я понимаю, что ты ей сочувствуешь, но попробуй поставить себя и на мое место. Мне-то, по-твоему, каково просить у Эрминтруды денег на бедную Глэдис? Это для меня чертовски унизительно, но я в отличие от некоторых не валяюсь в постели и не жалуюсь на злосчастную судьбину.
Осознав, что спорить с ним бесполезно, Мэри холодно сказала:
– Стыдитесь, дядюшка. Кстати, это правда, что вы сегодня собрались в Дауэр-Хаус?
– Да, а что? – запальчиво спросил Уолли. – Что ты ко мне пристала как банный лист? Беги наябедничай Эрминтруде. Давно мы что-то с ней не цапались!
– Дядюшка, угомонитесь! И вообще, если хотите, чтобы тетушка Эрми вас простила, постарайтесь не выводить ее из себя. Вы ведь знаете, как она относится к Гарольду Уайту. Ну почему вам вдруг вздумалось именно сегодня идти к нему?
– Если хочешь знать, я собираюсь поговорить с ним о важном деле. А доносить на меня Эрминтруде вовсе не обязательно!
– Она и так обо всем узнает, – сухо произнесла