93 год. Павел Поляков
с неудовольствием повернул голову и встретился глазами с человеком средних лет, чуть лысоватым с крупным подбородком.
– Хорошая девушка, – повторил он, – заводная. Есть у меня дочь, но ее я так и не сумел уговорить прийти сюда: заявила, что ее дело – сторона, и ей без разницы, кто победит, лишь бы ей дали возможность жить, так как она хочет. И сколько я ей не втолковывал, что как раз, если победит эта хунта, то она этого делать и не сможет, переубедить ее оказалось невозможным.
Честно говоря, мне совершенно не хотелось разговаривать с этим человеком. Что – то в нем отталкивало меня, и вместе с тем объяснить я этого не мог. Эта странная предубежденность, помню, настолько поразила меня, что я просто заставил себя заговорить с ним.
– Этот конфликт отцов и детей – стар как мир, – сказал я после паузы.
Мой собеседник мило улыбнулся и, как мне показалось, чуть облегченно вздохнул.
– Да, – протянул он. – Кстати, разрешите представиться, Лысов Степан Сергеевич.
Почему это кстати? – подумал я. – Совсем, в общем-то, и некстати, если учесть, что мне пора отправляться на поиски Надежды.
– Полковник Лысов, – добавил он с улыбкой.
И только теперь, наконец, я понял, где видел раньше этот волевой подбородок. Конечно же, всего три месяца назад я – студент, как будущий офицер, проходил учебные сборы в маленьком местечке неподалеку от нашего города. Там нас – военных переводчиков встретило новое начальство, во главе которого и находился полковник Лысов. Его имя и отчество мы, разумеется, сразу забыли, и стали называть между собой просто – лысина. Впрочем, общались мы с ним мало, и узнавали о его существовании только по доводимым до нас от его имени приказам. Иногда они нас веселили, как, например, указание об окраске травы в зеленый цвет, накануне визита высокой инспекции, но чаще всего они вносили в нашу жизнь ту армейскую размеренность, к которой, в конце концов, привыкаешь как к неизбежным обстоятельствам, ощущая даже вместе с тем какое – то странное удовольствие от подчинения им.
Как бы там ни было, для меня оказалось приятным встретить здесь этого полковника. Относясь к этой породе людей немного свысока, я не мог наделять их теми же душевными качествами, что и подобных мне, и потому мне было вдвойне радостно встретить единомышленника именно из их числа.
Я протянул ему руку и назвал себя.
– Помню, ну как же, конечно помню, – проговорил он, крепко сжимая мою руку. – На экзамене на офицерский чин Вы нас здорово удивили прекрасным знанием целых трех иностранных языков.
После этой его фразы, переведшей меня как – то сразу в разряд подчиненного, во мне снова промелькнуло это смутное желание власти над собой, которое возникало каждый раз, когда я оказывался в группе людей. И чтобы выбраться из него, я уже было собирался сказать ему какую – ни будь колкость, но он опередил меня.
– А Вы знаете, что своими знаниями могли бы принести большую пользу общему делу.
– Каким образом? – удивился я. – По-моему, путчисты еще не разучились понимать свой родной язык.
– У нас есть не только