Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде. Андрей Баранов
эту самую ай-Лимпиаду в натуральную так сказать величину, в полный рост. А то государь расстроился, что без мелкоскопа и не увидать ничего. Ту ему прямо все рассказали и показали – и представления драматурга ихнего Томаса Кида про историю олимпизма на сцене театральной и про то как две сотни лет назад королевский прокурор Довер устроил свои игрища ай-Лимпийские и люди независимо от сословия могли в них участие принимать, и даже дам соревноваться брали. Дескать умеешь там бороться или на коне лихо скачешь – то и пожалуй вперед. Сам король Яков I им покровительствовал. Целый век они так соревновались а вдобавок еще устраивали песнопения, танцульки всевозможные и в шахматишки резались.
– Англичане, что с них возьмешь-то? Без куплетов да шахмат никуда, – поддакнул граф Г.
– Словом устроили они для государя с Платовым такие игрища на каком-то Уимблдоне местном, торжественно открыли Олимпиаду, всю историю Англии там на подмостках сыграли, прямо от Адама с Евой до сего дня, с машинами паровыми да луддитами, про коих у нас и не знал никто. И посмотрев уже на живых атлетов – бегунов, борцов, конников, прочих олимпиоников так государь всем этим проникся, что решил устроить такие же ристалища и у нас в России – в Таврической губернии.
– В Крыму? Таврида конечно место богатое, природой не обделенное. Да и красоты там неописуемые – плавали, знаем. Но…
– Вот и донской казак Платов тоже знаешь ли засомневался. Дело-то для нас внове и малознакомо. Вскоре они уехали – у государя от всех этих олимпийских дел сделалась меланхолия. Дорогой у них с Платовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разных мыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных в спортивных искусствах и баталиях, а Платов доводил, что и наши на что взглянут – все могут сделать, но только им полезного ученья нет. А если подучить немножко, то устроят ай-Лимпиаду не хуже иностранной, только дело это вовсе бесполезное. И представлял государю, что у аглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.
– Государь этого не хотел долго слушать, и все говорил про знаменитых философов Шиллера да Руссо что к идеям олимпизма были зело внимательны. Платов, видя это, не стал усиливаться. Так они и ехали молча, только Платов на каждой станции выйдет и с досады квасной стакан водки выпьет, соленым бараночком закусит, закурит свою корешковую трубку, в которую сразу целый фунт Жукова табаку входило, а потом сядет и сидит рядом с царем в карете молча. Государь в одну сторону глядит, а Платов в другое окно чубук высунет и дымит на ветер. Так они и доехали до Петербурга, и тут государь меня вызвал и повелел помогать всемерно Платову в его олимпийских усилиях, ну а я уж за тобой курьера послал.
– И правильно! Справедливо! Да я… Да мы с Морозявкиным вам любую ай-Лимпиаду смастерим, вы только дайте срок! – граф Г., заскучав у себя в деревне, готов был отрядиться на любые подвиги, даже