Беседы с ангелом по имени Билл. Микаэл Ханьян
тут – «от нас ушел…». Скорбим и стенаем. И заодно представляем этого вчерашнего знакомого этакой – прости за каламбур – мертвой схемой, трафаретным набором сплошных добродетелей.
– Но ведь о покойниках принято…
– Или хорошо – или никак. Этот припев мне знаком. А по-моему, уж лучше никак, чем смешить тех, кто его знал, и обманывать всех остальных. За редким исключением, покойник – нормальный человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Если не действуют другие доводы, то хотя бы ради памяти о нём следует оставаться в рамках приличия.
– При чём же тут приличие?
– Да при том, что неприлично превращать человека в фантом, в какой-то мираж, начисто лишенный связи с недавней реальностью. Полуправда – которая, как известно, хуже лжи – особенно недопустима, когда человек переступил черту, переместился в мир иной. Поэтому, дорогой мой Макс, возвращайся на землю и напиши что-нибудь человеческое.
Некролог – дело еще более серьезное
На очередной встрече с Биллом я вручил ему страничку машинописного текста. Новый вариант дался мне нелегко – пришлось заставить себя отказаться от привычной для таких текстов лексики и настроиться на прозаический лад. В конце концов, после многочасовых страданий, я выдал следующее: «Вчера мы попрощались с Максом. Его короткая жизнь (незадолго до смерти Максу исполнилось тридцать) не отличалась выдающимися достижениями или дерзкими начинаниями. Он часто брался за новые дела, но редко их завершал. Борьба с ленью (которая, как говорила мать Макса, раньше его родилась) обычно заканчивалась поражением; он перепробовал несколько специальностей, так ни на чём и не остановившись. Макс любил помечтать, но, как правило, дальше мечтаний дело не шло. Его друзья (к которым отношу себя и я) знают, что это был неплохой и незлобивый человек, хотя многочисленные неудачи на служебном и личном поприще нередко вызывали у него приступы ипохондрии; в такие минуты к нему лучше было не подходить (поверьте на слово). Мне лично жалко, что Макс ушел так рано, хотя его мнения на этот счет никто не знает. А вдруг ему всё это надоело? В общем, не знаю. С одной стороны, обидно; с другой – это его личное дело. Как бы то ни было, я буду с удовольствием вспоминать Макса, с которым мы провели много приятных минут».
– Так-так… Это уже лучше, – сказал Билл, прочитав текст. – Чувство реальности еще не окончательно покинуло тебя. Правда, «личное» это дело или нет – и если да, то в какой мере, – вопрос спорный, и когда-нибудь мы постараемся в этом разобраться. А пока что тебе предстоит написать третий вариант.
– А чем плох второй?
– Как бы тебе это объяснить… Я хотел бы, чтобы ты заставил себя улыбнуться.
– ??
– Не смотри на меня, как на сумасшедшего. Ты должен научиться правильно относиться к смерти; и, если тебе это удастся – ты научишься улыбаться.
– Нет, это уже слишком! Я еще – хотя и с трудом – могу понять, что тебя может не устраивать высокопарный стиль. Но смеяться над чужой смертью!
– Я