Девятый иерусалимский дневник. Игорь Губерман

      Я виски лью в мои руины,

      я пил на воле и в неволе,

      меня Творец лепил из глины,

      замешенной на алкоголе.

      Усердие, серьёзность и практичность —

      такие свойства духа не просты,

      такую выдающуюся личность

      я лично обхожу за три версты.

      Я легко погружался в туман,

      был решителен в жизненных сложностях,

      и сложился бы дивный роман

      об упущенных мною возможностях.

      Сомнения меня одолевают,

      они уже давно во мне крепчали:

      ведь если в небесах не наливают,

      то праведники там полны печали.

      День ужался до мгновения,

      но взошли колосья строчек;

      смутно время вдохновения

      и сокрыт его источник.

      Леплю понты, держу фасон,

      хвост у меня всегда морковкой,

      но неотступно вижу сон,

      что я защёлкнут мышеловкой.

      Не скурвился, не спился и не спятил,

      не вылинял от жизни ежедневной,

      а всё, что потерял или утратил, —

      пустяк на фоне целости душевной.

      К нам Божественный свет освежающе льётся,

      от него мы сильней и добрее,

      человечество живо, покуда смеётся,

      раньше всех это знали евреи.

      Внучата со мной снисходительно дружат,

      мы видимся кратко и редко,

      потомки, быть может, потом обнаружат

      во мне интересного предка.

      Повсюдный климат, он таков —

      печалит ум и дух,

      сегодня время пауков,

      и очень жалко мух.

      Моей амбиции граница —

      моё квартирное присутствие,

      тому, кто властвовать стремится, —

      моё брезгливое сочувствие.

      Мир, конечно, круто развивается,

      только чует чувство наше дошлое:

      будущее насмерть разбивается

      об укоренившееся прошлое.

      И пигмеи, и титаны

      равно рады, вероятно,

      если ихние путаны

      соглашаются бесплатно.

      Про мир и дружбу пылкие доктрины

      при взгляде с моего простого ложа,

      с дивана моего, с моей перины —

      пусты и пустотой меня тревожат.

      Об этом и легенды есть, и были,

      и книжным лесом факты проросли:

      повсюду, где евреев не убили,

      они большую пользу принесли.

      И время шло бы удивительней,

      и жизнь текла бы замечательно,

      когда б себе своих родителей

      мы подбирали до зачатия.

      Конечно, хвала небесам

      за ихний благой произвол,

      но вырастил я себя сам —

      и ветви, и листья, и ствол.

      Рифмы вяжутся не вдруг —

      ищут мыслей, бедные,

      а во мне – Полярный круг

      и поганки бледные.

      В день святого Валентина,

      в день