Без суда и следствия. Ирина Лобусова
период затишья. Кроме Роберта, никто не звонил в мою дверь. Общественный интерес к делу моего мужа совсем затих. «Ничего, – каркал Роберт, – скоро все начнется сначала, подождите только!» Заключение экспертизы задерживалось. «Решают, что написать», – говорил Роберт. Он появлялся у меня раз в два дня, отдохнувший и загорелый. Я удивлялась, почему Роберту запрещено видеться в тюрьме с Андреем. Что запрещено, сказал мне он сам. Я вынула старую фотографию Андрея и поставила на тумбочку рядом с кроватью. Глаза Андрея улыбались мне и говорили: «Ничего не случится за один день».
Следовало заниматься делами. Говоря о делах, всегда подразумевались деньги. Теперь, когда Андрей находился в тюрьме, я уже не могла распоряжаться банковскими счетами, записанными на его имя. Очень часто, долгими часами слоняясь без дела по пустой квартире, я думала о том, что многие женщины выходят замуж ради денег и ради этого даже убивают своих мужей. А я отдала бы все состояние и все деньги, все, чем я когда-то владела, чтобы мне только вернули моего мужа.
Это случилось вечером, вернее, ночью. Уже прошла неделя. Я смотрела по телевизору какой-то американский фильм. Вдруг погас свет. Я поспешила выключить телик. И в этот самый момент что-то тяжелое влетело в окно, я услышала звон разбитого стекла. Бросилась к окну, но следующий камень (это были камни) попал мне в руку, причинив сильную боль. Я закричала и тут услышала, как в других комнатах бьются стекла. Камни летели со всех сторон. Дикий грохот и звон разбитого стекла наполняли квартиру минут десять. Потом все стихло. Я поднялась с пола (внутренний голос приказал мне лечь на пол), подошла к окнам. Два больших окна в гостиной были полностью разбиты, ворвавшийся в комнату ветер в каком-то странном трагическом танце трепал занавески. На улице я рассмотрела трех подростков, лет 14–15, в доску пьяных. Увидев меня в окне, они заорали и снова стали бросать камни, но стекла уже были разбиты, и камни падали прямо на ковер. Я прислонилась к простенку между окнами и стала ждать, пока они уйдут. Минут через десять на улице уже никого не было. Сильнее всего пострадали окна в гостиной, одно в спальне (другое чудом уцелело) и в кухне. Окно в ванной (выходившее на другую сторону) не пострадало. Света по-прежнему не было. Очевидно, население близлежащих домов решило не реагировать на разгром моей квартиры. А может, считали битье моих окон заслуженным и правильным? Улица оставалась пустынной, а любопытные, подходившие к освещенным окнам напротив, сразу же исчезали. Было около половины второго ночи. По руке текла кровь, и халат был безнадежно испорчен. Я перевязала руку в. ванной и вызвала милицию. В ожидании их прихода хотела позвонить Ивицыну, но поняла, что не знаю куда. На работе его быть не могло (два часа ночи, какая работа!). Домашнего телефона я не знала. Через полчаса приехала милиция (двое лбов в форме омоновцев, машину оставили у подъезда). Осмотрели окна, захватили с пола один камень как вещественное доказательство, записали приметы трех подростков, составили протокол, заставили меня написать заявление и уехали. Света все еще не было. Заснуть я не могла. Я занавесила окна шторами, потом зажгла свечку. Попыталась читать, но строчки