Ветчина бедняков. Ирина Лобусова
вазона: китайская роза (роскошная, цветущая) и какой-то густой куст, разросшийся в ширину, с мелкими желтыми цветочками между листьев. Как странно… Женщина, сидевшая в кабинете перед ней, не производила впечатление любительницы комнатных растений. Несмотря на изумительно красивое молодое лицо (еще более красивое при ближайшем рассмотрении), на модную прическу, искусно выполненный макияж и дорогой костюм, было в ней что-то отстраненное, холодное. Такую женщину легче представить в дорогом ресторане, ночном клубе, в компании представительного, богатого мужчины средних лет… Мужчина, разумеется, чужой муж. Это было очень просто представить. У нее были и вид, и повадки хищницы. В конце концов, ее проще было вообразить в казино, за рулем роскошного автомобиля, на модном курорте в шезлонге, чем мирно поливающей домашний цветок. Но тем не менее эти два вазона с цветами были именно здесь, в ее кабинете. Она подумала, что жизнь вообще полна парадоксов. И самый большой парадокс в том, что эта модная красавица – следователь. При чем не просто следователь, а капитан уголовного розыска (такое вообще не вообразить!). Поймав на себе вопросительный взгляд, поспешила кивнуть. Лицо женщины оттаяло (она ждала именно такой реакции на свое сочувствие).
– Представляю, что вы сейчас чувствуете! Потерять сестру… Да еще умершую такой страшной смертью…. У меня тоже есть сестра. Мы иногда ссоримся, но все-таки друг друга любим. Могу представить, что вы испытываете! – снова вопросительный взгляд.
– В последние годы мы с сестрой были не особенно близки, – попыталась объяснить отсутствие потока слез, но вышло как-то неумело.
– Я это заметила! – мгновенно отозвалась эта следователь, – в своем письме она перепутала даже вашу профессию. Написала, что вы хирург, хотя на самом деле вы педиатр.
– Да. Но Света не понимала, что такое педиатр. Она всегда считала, что знает все обо всех и потому никогда не слушала подробностей. И, как правило, оказывалось, что все ее знания не соответствовали действительности никогда и ничего не стоили.
– Да, есть такие люди.
– Наверное, хирург ей показалось солиднее, и, не вникая в подробности, так она и написала. Она почему-то считала, что ее дети мертвы.
– У нее были все основания так думать. Прошло много времени. Дети не найдены до сих пор. Шансы, что их обнаружат живыми, почти равны нулю. Но, говоря между нами, многие опытные сотрудники вообще сомневаются, что это дело будет раскрыто. Это гиблое дело. Такие у нас называют «глухарь».
– И до сих пор никаких следов?
– Никаких. Дети наверняка мертвы. Скорей всего, эту страшную правду подсказывало ее материнское сердце.
– Это ужасно.
– Да, это ужасно. Но на моей работе видишь столько ужасного, что поневоле привыкаешь воспринимать так остро.
– Наверное, я бы никогда не смогла привыкнуть.
Женщина улыбнулась. Улыбка сделала ее лицо более человечным.
– Я могу забрать это письмо себе?
– Конечно,