Покаянные сны Михаила Афанасьевича. Владимир Колганов
промелькнуло, то ли на баррикаде у Москвы-реки стоял… Впрочем, в шинелях на баррикады никого не допускали.
Нет, посмотрите на него! Какова осанка, как гордо поднята голова, как презрительно сложены тонкие, холеные, словно бы из мрамора выточенные губы. Ну прямо князь!..
Князь?! И тут я вспомнил… Тогда, во время последнего свидания с княгиней, семейная фотография висела на стене. Да, да, как раз над тем диваном, где мы обнимались. Я только потом эту фотографию заметил – грустная Кира и ее муж в форме добровольца. Князь собирался на войну.
Первым желанием было бросить батон с копченой осетриной и бежать куда глаза глядят, подальше от этого пруда. Сразу скажу, вида утопленников я не переношу ни при каких условиях. Если придется умирать, не хочется вот так, с камнем, привязанным к ногам, или с пушечным ядром на шее. Я же не знал тогда, что пруд довольно мелкий, в нем и полутора метров нет.
Пока я размышлял о перспективах утопления, князь уселся на скамейку, откинул полы шинели, закинул ногу за ногу. Нет, вправду оказался в сапогах, домашние тапки только померещились. Вцепившись дрожащими руками в чемодан, я ждал. Только чего ж хорошего ждать можно от сиятельных?
– Так это вы? – Князь даже не представился.
– Мне кажется, вас не совсем верно информировали, – парировал я, изобразив подобие улыбки.
– Имейте мужество признаться, если уж нашкодили.
– Что за слова!
– Слова – это в основном по вашей части, – прошипел князь. – Зачем задурили Кире голову?
– Я не дурил. Я с чистою душой!
– Ха! Так я и поверил. – Он злобно рассмеялся.
Ну что тут возразишь, если тебе не верят?
– Послушайте, князь! Мы с вами взрослые люди. Можно ведь договориться как-нибудь…
– Это о чем же хотите договариваться? Испортили нам жизнь… Да при таком раскладе даже кусок в горло не полезет. – Тут он скосил глаза на мою еду.
Ну отчего так не везет? Только подумаешь, что избавился от страшных воспоминаний навсегда, а они оказываются тут как тут – прислали своего гонца. Вот он сидит рядом на скамейке, сопит, поглядывая на меня, наверняка какую-нибудь пакость приготовил. И что же остается мне? Что там советовал профессор… надо переложить свои заботы, страхи на другого. Всего-то навсего! Интересно, как бы он сам в этих обстоятельствах перекладывал?.. Этот вон снова пялится на осетрину. Надо же и совесть, наконец, иметь!
Честно скажу, я не собирался князя угощать. Был бы хоть какой-то толк от этого знакомства, уж я тогда бы жадничать не стал. Но тут передо мной личность явно подозрительная, кто бы сомневался. Другой на моем месте давно бы обратился «куда надо», дабы разъяснить этого неизвестно откуда взявшегося князя-иностранца. Кто знает, как и с каким заданием он сюда попал? Да пусть хоть доллары предложит за эту осетрину, так все равно же не продам!
Князь между тем продолжал:
– Я вот давно бы прошлое забыл. Однако княгиня каждое утро спрашивает,