Плесень духа (spiritum fingunt). Виктор Чирков
периода, потому невеселая шутка всемирной сети про «мечеть Парижской богоматери» просто ждет своего часа. Успейте увидеть Париж вашей мечты, пока он не стал похож на Аграбу Алладина, причем арабскую, арабскую с алжирским уклоном, китайскую или индусов… Вопрос перестройки уже решен, вот только дизайнеры еще в сомнениях. Кварталы граждан, живущих на пособие в третьем поколении, уже построены.
Регистрация с планшета прошла без проблем, и посадочный талон отправился на почту отеля.
Сборы вещей были недолгими. Процессу несколько мешало устойчивое желание не уезжать, но что можно делать в столице Франции без средств, языка, работы и так далее? На этот аргумент – «идее еще поплавать в богемных реках города любви» – возразить было нечего, и я приступил к паковке сувениров. Сначала хотел оставить учебник в отеле, но потом взглянул на клеймо, подумал минуту, вложил в книгу открытку, чек, засунул в тот же белый пакет и убрал грамматику в ручную кладь.
Утро немного испортил митинг господ с африканского континента, они несли портрет своего лидера и требовали то ли освободить, то ли посадить солидного господина в костюме. Полиция не вмешивалась, автобусы встали. Почему митинг проходил в Париже, для меня осталось тайной. Или снова «замаячило» темное колониальное прошлое и нерешенные проблемы? Пока я размышлял: идти на прогулку или побыть в номере, демонстрация удалилась, и полицейские начали восстанавливать движение транспорта. У меня появились шансы на трансфер до аэропорта, но вмести с ними пришла головная боль и чувство тревоги. Эти симптомы только при попытке уехать меня пугали. Собственно, время прошло великолепно, весна в Париже удалась, если не считать температуры воздуха и происшествия на кладбище да испачканной руки. Но последнее могло случиться где угодно… Я засучил рукав, клеймо стало совсем черным и четким, оно не расплывалось как краски тату, а словно расплавленный металл стягивалось в линии проволоки в матовом стекле. На ощупь ткань не изменилась. Рука задрожала, чувство тревоги усилилось.
– Персен, – произнес я и выпил таблетку.
Постепенно болевые ощущения притупились, но не исчезли окончательно, пытаясь пробиться через защиту «что-то скребло мозг, словно мышь, запертая в ловушке». Минут через двадцать боль ушла на задворки сознания, руке вернулись нормальные функции.
Я спустился в холл, где на ресепшен портье вручил мне посадочный талон и напомнил про время машины в аэропорт.
Небольшая прогулка у Лувра, кофе, и я вернулся к обозначенному времени.
Машина пришла точно. Недолгая сдача ключей, оплата заказов в номер. Водитель немного говорил на английском, мы даже что-то с ним обсудили. Пробок по дороге не было, но стоял хвост на подъезде к терминалу. Мой собеседник выругался и свернул на другую дорогу, ведшую куда-то вниз. Через три минуты мы оказались в грузовом терминале или паркинге для большегрузов. Француз довел меня до лифта и указал на кнопку.
– Registration.
– Merci.
Прошло