Опасный обольститель. Кэрол Мортимер
хороша. Плащ распахнулся, и он увидел пышную грудь в глубоком вырезе платья. Легкий аромат цветочных духов, исходящий от нее, сводил его с ума.
Больше всего Бенедикту хотелось уединиться с Женевьевой в каком-нибудь укромном уголке сада и повторить поцелуй. Перейти границы, дать наконец выход вожделению. Но он пересилил себя и, отогнав эти мысли, продолжил чинную прогулку по дорожкам.
– Подумать только! Я нахожусь в прекраснейшем саду с самым красивым и обаятельным мужчиной во всей Англии, – восторгалась Женевьева.
Бенедикт посмотрел на нее с легким ироническим прищуром.
– Если надеетесь соблазнить меня с помощью лести, у вас ничего не выйдет, – усмехнувшись, предупредил он. – Однако вы сможете добиться моего расположения, если все же откровенно расскажете, что с вами сегодня произошло.
– Вы такой зануда, Бенедикт, – нахмурилась Женевьева. – Сколько можно к этому возвращаться?
– Да, вы совершенно правы, я ужасный зануда, – со смехом согласился он. – Итак, что произошло с вами сегодня?
– В этом действительно нет ничего интересного, – тяжело вздохнула она.
– Все равно расскажите мне об этом, – не отставал Бенедикт. – И позвольте мне самому решить, интересно это или нет.
Женевьева опять тяжело вздохнула:
– Ну хорошо, я расскажу вам о сегодняшнем происшествии, если вы так настаиваете. Утром ко мне приходил мой пасынок.
– Уильям Форстер? – презрительно прищурившись, уточнил Бенедикт.
– Да.
– И что было дальше?
– Ничего. Просто мы терпеть не можем друг друга. Вот и все, – со вздохом произнесла она.
– Вот и все? Но зачем тогда он к вам приходил? – усмехнулся Бенедикт. Он почувствовал, как задрожала рука Женевьевы. Та самая, которую она якобы прижала дверью.
– По воле случая мы стали родственниками, хотя терпеть друг друга не можем. Я его мачеха.
– Я знаю, что вы его мачеха, Женевьева, – перебил Бенедикт. – Но я также знаю, что Уильям Форстер вовсе не из тех людей, которые наносят визиты вежливости.
Женевьева резко остановилась и недоверчиво взглянула на Бенедикта.
– Вы знакомы с Уильямом Форстером? – спросила она.
– Нет, но наслышан о нем, – поморщился он. – Судя по слухам, он нехороший человек.
Бенедикту вспомнились гнусные истории об Уильяме Фостере, которые рассказывали в фешенебельных лондонских клубах. Говорили, что он – частый гость в самых грязных притонах и захудалых борделях Лондона и любитель гадкого изощренного разврата.
Женевьева немного успокоилась:
– Согласна с вами. Его действительно трудно назвать приятным человеком. Тем не менее мы родственники и не должны опускаться до взаимных оскорблений. Вот почему я ни с кем не хочу обсуждать его недостатки. Кстати, завтра у него помолвка с дочерью графа Рамси. Наверное, об этом напишут во всех лондонских газетах. В следующем месяце они собираются пожениться.
– Интересно,