Пробуждение. Рэна Фишер
найти меня.
Я только оставила бы тебя.
Мне жаль,
Якоб
Правда
– Ты… действительно в это верил? – прошипел Монтгомери, и его взгляд переместился с пожелтевшего мятого клочка бумаги.
Дыхание Якоба стало быстрее. Почему он наконец не признает этого? Ему известно, что если он хочет спасти свою дочь, то должен пожертвовать всем ради этой единственной цели.
Гордостью, самоуважением, жизнью.
Хотя бы раз нужно быть честным!
– Послушай, Монтгомери. Мы решили не ворошить прошлое, – слышно надвигающееся рычание в его голосе. Тихо, Якоб. Он нужен тебе.
Но прежде чем он сможет контролировать свое бешеное сердце, его поразит удар посередине груди. Секунду он таращится на руку сокола, которая крепко прижимает последнее письмо Рины к сердцу – пальцы сжимаются, как будто не хотят отдавать.
– Ты самый наивный тупица, которого я когда-либо встречал! Если бы я не позволил Рине увидеть тебя в тот вечер! Твой вздор…
Он не идет дальше.
Как будто его тянут невидимые нити, Монтгомери откидывается назад и приземляется с глухим ударом в кресло за ним, так быстро, что летящий на пол лист даже не успевает его коснуться.
С возмущенным криком Филлис и Патрик вскакивают. Последний угрожающе поднимает руку и показывает указательным пальцем, – еще одна выходка такого рода, Макэнгус, и ты можешь копать могилу в Килкулли[1].
Прежде чем он может что-либо ответить, глава соколов кряхтит в кресле.
– Твоя глупость превзошла все ожидания.
– Ах? – сердцебиение Якоба успокаивается. Он наклоняется и берет письмо Рины, которое знает наизусть.
– Я недооценил Фаррана, – говорит Монтгомери измученно. – Конечно. Снова и снова. Ты…
– Небеса! Поймайте большого ворона в капкан! – Он встает и потирает спину.
Надеюсь, у него остались синяки!
– Фарран убил ее родителей.
Что? Узкое лицо матери Рины вспыхивает в памяти Якоба, ее глаза сверкали от восторга, когда она говорила о Фарране. Ее тело лежит на кровати. Невероятно!
– Рина ушла, потому что считает, что виновна в смерти своих родителей. Ты заставлял ее притворяться, что она влюблена в меня? – его голос сочится сарказмом.
– Верно!
– Хорошо, я знаю, что вы, мантики, склонны не только предсказывать будущее, но и говорить головоломками. И все же, выражайся яснее.
Ему не нравится улыбка на лице Монтгомери. Это улыбка истового крестоносца, который заносит меч, чтобы вонзить его в сердце неверующего.
– С величайшим удовольствием, Якоб.
Перед ним записка со стихотворением Шекспира, которую он нашел на столе вместе с прощальным письмом Рины. Монтгомери размахивает им перед лицом Филлис.
– Когда я написал это, Фил?
Она выглядит напряженной, а ее скрещенные пальцы слегка дрожат. Взгляд ярких глаз мечется от него к Монтгомери. Это была возможность высказаться,