Охота на ведьм. Кристина Воронова
выпалила она. – Или, как в каком-нибудь плохом пафосном фильме, твои глаза могут увидеть лишь те, кого ты убиваешь?
Сильвер рассмеялся, споткнулся на ровном месте и едва не свалился на коллекцию йогуртов. Затем резким жестом снял очки и уставился на неё с явной насмешкой, даже издёвкой в глазах. В самых прекрасных глазах, которые она когда-либо видела. Даже если учесть собственное отражение в зеркале… Когда она не была изуродована.
У мужчины с идеальным лицом, словно созданным влюблённым в мечту о красивом божестве скульптором, были разные глаза. Один – чёрный, словно беззвёздная ночь. Второй – серебристо-серый, прозрачный, будто начавший таять лёд на весенней реке, позволяющей увидеть серую мглу холодной, неживой воды под ним. Уснувшей на зиму, вместе со всеми своими обитателями, почти умершей.
– Что, насладилась? – он снова нацепил очки, став похожим на слепого. Или на секретного агента 007 Джеймса Бонда с правом на убийства.
– Да, впечатления просто незабываемые, – она покачала головой. – У тебя и при жизни были такие глаза? Ты же был когда-то человеком?
– Был, – он пожал плечами.
Она понимала, что он откровенничает с ней, потому что никаких тайн ей – предполагаемому врагу, или, скорее, досадной помехе – не открывает. – А Блэк – нет. Будь с ним поаккуратнее.
– Он не так пугает, как ты, – Мадлен тоже решила быть откровенной. Собственно, она никогда не умела лгать и лукавить. Дэвид, когда они ещё были вменяемыми, дружили и даже были привязаны друг к другу, несмотря на то, что раньше он проживал далеко от неё, на другом континенте, всегда смеялся после очередного её откровения. И утверждал, что она никогда не найдёт себе парня. Или сведёт его с ума, постоянно открывая своё сердце.
"Ты слишком навязчивая, милая, когда привязываешься к кому-то. И рано или поздно твоя карамельно-сладкая красота покажется слишком приторной и липкой. И тогда тебя возненавидят. И даже, наверное, станут диабетиками до конца своих дней", – голос брата прозвучал в голове так ясно, будто он стоял рядом с ними.
– Да, с ним всегда спокойно. Он надёжен, словно маяк, ориентируясь на свет которого можно выбраться из тьмы, – задумчиво и слегка мечтательно заметил Сильвер. – Но он не человек. Хотя что это меняет?
– Тебя это не пугает? – вырвалось у Мадлен. Почему-то, несмотря на то, что она влюбилась в этого мужчину с первого взгляда, ревности не было. Ей подумалось, что всё дело в том, что она всегда умела делиться. С двоюродным братом, с сестрой, с родителями, даже с некоторыми соседями, которые были добры к ней. У неё никогда не возникало дикого желания присвоить того, кого она любит, себе. Привязать канатами, приковать кандалами и запереть в подвал. Она же не была безумным маньяком!
Напротив, всегда считала, что жизнь – слишком короткая, а часто болезненная и пугающая. И поэтому нужно позволить тому, кого ты любишь, познать её во всём великолепии. Пусть даже не всегда разделяя эти моменты с тобой.
Сестра как-то сказала ей – она вспомнила это сейчас – что