Лестница Иакова. Николай Пернай
к позорному столбу на длительное время. В школе мне нравилось почти всё, но с какого-то времени я почувствовал, что учительница поглядывает на меня с неприязнью. Особенно, когда я ошибался в произношении слов и говорил не чисто по-русски, как положено в русскоязычной школе, а на своем украинско-русско-молдавском диалекте: «шо» (вместо «что»), «гуворытэ» (вместо «говорите»), «царане» (вместо «крестьяне»), «жиды» (вместо «евреи»), «матуша» (вместо «тетя»), «сараку» (вместо «бедный»), «мэй» (форма обращения) и прочее. Но самое худое было связано с арифметикой.
Когда были уроки устного счета, я быстро поднимал руку и отвечал. Учительница спрашивала:
– Сколько будет три да четыре?
Я тут же отвечал:
– Семь.
– А четыре да пять?
– Девять.
– Правильно. А что же ты Крёстный у себя в тетрадке вытворяешь?
Я не понимал, о чем она говорит и, опустив голову, молчал.
– Ты просто лентяй и не хочешь учиться.
Я по-прежнему не понимал её.
А дело было вот в чём. Поскольку учебников по арифметике не было, учительница писала домашние задания на доске: «1+1= … 2+1= … 3+1= …» и так далее. Мы всё старательно переписывали. Дома примеры нужно было решать. Вероятно, учительница объясняла, что ответы нужно дописать, но я был невнимателен и дома всё просчитывал устно и ничего не дописывал. На следующий день полагалось тетрадь сдавать на проверку, а новые примеры записывать в другую тетрадку. Я, как положено, тетрадку сдавал, а через день, получив её обратно, с удивлением обнаруживал под своими записями большую красную единицу. Так продолжалось несколько раз, и в моих тетрадях было уже по несколько «колов». Всё это попало на глаза отцу, который стал страшно ругаться, обозвал меня «дурнем», но что надо делать, не сказал. В классе я стал пользоваться плохой репутацией: Анна Яковлевна вдруг разглядела во мне злостного симулянта и во время письменной работы она подходила ко мне, больно тянула костлявыми пальцами за правое ухо и тыкала головой в тетрадку, злобно приговаривая:
– Решай примеры… решай примеры, лентяй… Лентяй Иваныч!
Я глотал слёзы и решал. Устно! По-прежнему не понимая, что ответы надо – писать!
Строгой Анне Яковлевне, вероятно, не приходило в голову, толково всё объяснить. Она продолжала ставить мне единицы, тянуть за ухо и звать Лентяем Иванычем.
Неожиданно помогла тётка Сеня. Увидев мои злополучные тетради с «колами», она быстро сообразила, что надо делать и показала, как решать примеры.
Я перестроился, и вместо единиц стал получать нормальные оценки. Но обида на Анну Яковлевну не проходила.
Иногда наша учительница заболевала, и вместо неё к нам в класс приходил Яков Михайлович, учитель третьего и четвертого класса. Он был очень старый, но веселый, жизнерадостный, громогласный и большой. Для нас, первачей, его приход был праздником.
Он любил играть и шутить.
– Что легче, – спрашивал, – килограмм ваты или килограмм железных перьев номер восемьдесят шесть?
– Вата! –