Все, что вы скажете. Джиллиан Макаллистер
кладет мою сумочку на высокий стол, за которым сидит ее коллега. Мой взгляд прикован к боковому кармашку, в который, как я видела, убрали мой телефон. Он на месте – засунут между блокнотом, квитанциями и упаковками жвачки.
В небольшой комнатке позади стола, стоит маркерная доска, разделенная на ячейки с указанием времени. Полицейский заносит и мое имя, прочитав его в каких-то бумагах. На нем форменная белая рубашка с погонами и черный галстук с рельефным узором.
За доской есть что-то еще, и я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть. Три маленьких телевизора подвешены к потолку на прочных кронштейнах. Полагаю, некоторые здешние посетители могли попытаться их украсть. У меня в груди появляется чувство опустошения, возможно, это страх. Телевизоры – это часть системы видеонаблюдения: на экране, в маленьких серо-зеленых квадратах, двигаются крошечные люди, похожие на голограммы. Закрываю глаза, чтобы этого не видеть.
– Пройдите еще раз, – говорит мужчина, держа в руках мое пальто.
Снова прохожу через рамку, и она не издает ни звука. И сразу же рядом со мной появляется еще одна женщина. Блондинка, лет сорока, с отросшими корнями мышиного оттенка. На веках подводка кирпичного цвета, осыпавшаяся под глаза.
– Я сержант по надзору за арестованными, – представляется она.
На часах полночь. Рубен будет в ярости: сначала странный телефонный звонок, а потом тишина. Я не вспоминала о нем с того момента, как вызвала полицию. И почему я не позвонила ему еще раз – до того, как стало слишком поздно?
– Я сержант Моррис. У вас есть право на адвоката.
– Понятно. – А есть ли у меня знакомые адвокаты? Вспоминаю всех своих друзей, которых, как говорит Рубен, у меня множество. Но среди них точно ни одного адвоката.
– Вы имеете право известить кого-нибудь о своем задержании, – она продолжает говорить как робот. – У вас есть право ознакомиться с кодексом. Есть какие-нибудь вопросы?
– Прошу прощения, как мне получить адвоката?
– Мы можем связаться с дежурным защитником или вы можете позвонить кому-то еще, до тех пор, пока это не мешает нашему расследованию.
Мозг лихорадочно работает.
– У меня есть право на один звонок?
– Да.
Сомнений кому позвонить не возникло – мне нужен только он.
В углу комнаты для задержаний – у всех на виду – стоит старомодный телефон: черная, тяжелая телефонная трубка с проводом, похожим на серебряную змею. Присесть негде. Трое полицейских неподалеку пьют чай из бумажных стаканчиков.
Я набираю номер Рубена и слушаю, как дребезжит жестяной диск. Обычно он не отвечает на звонки с незнакомых номеров; ему, в отличие от меня, не интересно, кто звонит. Но я надеюсь, что он возьмет трубку – я так хочу услышать его голос.
Рубен отвечает незамедлительно, что для него нехарактерно. Он наверняка сильно обеспокоен.
– Это я.
– С тобой все в порядке?
– Тут произошел… Я не знаю, как это назвать. Несчастный случай, наверное.
– Так