Одиночка в толпе «часов пик», или Я иду убивать. Александр Черенов
можно: я уже «отошёл на заранее подготовленные рубежи». «Первый» ведёт себя «в соответствии с инструкцией»: «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу». Он боязливо косит глазами на «натюрморт», оглядывается по сторонам – и «даёт ходу»! Правильно делает. Всё правильно: и косит, и оглядывается, и даёт. Потому что, не дай, Бог, заметят… что он заметил. Ведь потом «вовлекут и охватят». «Вовлекут» посредством волочения, а «охватят» со всех сторон. И не только руками. «На безрыбье» у нас очень даже просто из понятых угодить в свидетели, чтобы транзитом оттуда – в подозреваемые и обвиняемые.
Но дураков не сеют и не жнут. На десять умных всегда найдётся один д… «другой». Находится и сейчас. Этот «одиннадцатый» – ну, десять умных плюс он – лезет в машину, на американский манер тычет пальцами в сонную артерию клиента, и поднимает тревогу. Проще говоря: хай. Сбегается несколько человек (значительно больше разбегается – и во все стороны). Группа из трёх дураков – все умные уже рассредоточились – домогается полиции, и ей это удаётся. Насколько я разбираюсь в мимике, полиция фиксирует лишь то, что ей нечего зафиксировать. Кроме «тела в ассортименте». Дураков «вовлекают и охватывают», но по глупости они этого ещё не понимают. Понимание к ним придёт чуть позже – вместе с «группой товарищей» с подручными средствами. Уже там – «в отделе».
А сейчас их переполняет чувство гордости от сознания исполненного долга. Вскоре их переполнят другие чувства – и, как минимум, двое из этих общественников уже никогда не поддадутся «зову сердца». Избыток чувств восполнит недостаток мозгов – и все вместе они произведут на свет мысль: «Не лезь, куда не просят! А и просят – не лезь!»
В этот день я больше не вижу постоянных «гаражевладельцев» на нашей пешеходной дорожке. Возможно, их отвращает свежее пятно на асфальте. Даже не одно пятно, а несколько: клиент протёк всеми отверстиями, как естественными, так и дополнительно устроенными мной.
Только один человек сиротливо выписывает круги на месте происшествия: следователь. Судя по тому, что он один, я делаю единственно правильный вывод: товарища бросили. «Под танк». А это значит, что дело уже признано не имеющим перспективы – и товарищ просто «работает на объём»: собирает макулатуру. А уже это значит, что я могу совершенно успокоиться, и даже раньше следователя списать дело в архив. В архив своей памяти.
Но это не отменяет мыслей по Чернышевскому: «Что делать?». Ограничиться локальным успехом – или ступить на скользкую дорожку борьбы за справедливость? Ступая на неё, я должен отдавать себе отчёт в том, что работать мне придётся, как разведчику в тылу врага: кругом – только чужие. И каждый следующий мой шаг может стать последним. А ведь «всех не перестреляешь»! Эта публика растёт, как грибы-поганки: не надо и культивировать. Может, не стоит обременять себя плановыми заданиями, тем паче, взятием повышенных