Фаетон. Часть 2. Валентин Колесников
с генералом Гариновым. До завтра и приятных вам снов.
Когда его фигура скрылась за поворотом тротуара, Леонид вошел в калитку. Леонид не мог поверить в то, что он выпущен на свободу и наконец—то предоставлен самому себе. Хоть и до 6—ти утра, но все—таки самому себе. Эта частичка свободы после двухнедельного заточения, как казалось Леониду, как глоток воздуха задыхающемуся, как глоток воды после длительной жажды, как свет в конце тоннеля. И он, по цементной дорожке, обсаженной красивыми цветами с обеих сторон, направился к крыльцу домика. Аккуратный дворик, огороженный низким забором, палисадник и чисто выбеленные кирпичные стены домика, все это напоминало Леониду нечто из театральных декораций перед началом спектакля. Входная дверь в дом была выполнена из спрессованного материала, замаскированного окраской под цвет дерева. Леонид внимательно осмотрел эту дверь и увидел, что в это плотно спрессованный бумажный материал. Ему снова показалось, что домик этот просто-напросто муляж, декор, придуманный для какой—то театральной пьесы, стоит толкнуть эту входную дверь, открыть ее и наткнешься на сплошную стену. Ему вдруг захотелось поскорее проверить это. И он резко дернул за дверную ручку. Ни замка, ни запорных защелок на ней не оказалось. Внутри открылось уютное помещение с небольшой кухней, санузлом, ванной, коридором и спальней. Он сразу же прошел в спальню. Шкаф, стул у стола, который стоял у единственного окна, да широкая деревянная кровать, вот и все внутреннее убранство жилища. Сквозь прозрачное стекло еще пробивались вечерние лучи искусственного освещения. Соседние домики, точь-в-точь такие же, как и его домик, закрывали дальний пейзаж и вид. Леонид не долго смотрел в окно. Он разделся, прошел в ванную. Принял душ и спустя минуту уже был в постели. Постельное белье было чистым и выглаженным. Пахло свежестью. Он скоро и быстро уснул…
Собинов понуро сидел на деревянной кровати в комнате своего заточения, точь-в-точь похожей на комнату в которой проходил двухнедельный карантин Леонид Кразимов. Опустив голову, и не думая ни о чем, замкнувшись в самом себе, как в непреступной крепости, покорно ожидая приговора судьбы. Изо дня в день, вот уже третий месяц, как умалишенный, он смотрел в одну точку, сосредоточившись на ней, прогоняя мысли прочь. От этого ему становилось не так тягостно, и время тянулось не так медленно. В один из таких дней, внезапно открылась дверь в стене и в его комнату вошли двое, Леонид и фон Фирс. Собинов сидел безучастно, уставившись в одну точку перед собой. Леонид с любопытством и с состраданием смотрел на него некоторое время, затем обратился к нему, —Петр, это я Леня, посмотри на меня!
Собинов медленно поднял на Леонида затуманенный отсутствующий взгляд, —У меня нет знакомых под таким именем. – Ответил он, безучастно глядя незнакомым Леониду взглядом. Кразимов воспрянул духом. Значит, друг еще воспринимает действительность.
– Послушай, Петр, мы здесь оказались по воле случая. Вспомни, друг, как нас учили, что с любой ситуации надо искать выход, и он