И дети их после них. Николя Матье

      Около двух часов дня они встретились у «Завода». Ветер стих, и долина превратилась в настоящее пекло. Воздух казался густым, асфальт плавился. Все было липким. Они уже почти пришли, когда кузен сказал:

      – Предупреждаю тебя. Чтоб все было быстро. Я не собираюсь торчать там весь день.

      – О’кей.

      – Вошли и вышли.

      – Ладно.

      – И говорить буду я.

      Кафе «Завод» находилось напротив Д4, доменной печи, продержавшейся дольше остальных, на улице с двусторонним движением, которая вела прямиком к кладбищу. Кузен вошел первым. Температура внутри приближалась к тридцати пяти градусам, и парни у стойки бара словно таяли, растворяясь в интерьере. Их было пятеро. Антони всех знал по именам. Дверь за ними захлопнулась – как будто выстрелила.

      – Привет, молодежь, – сказала хозяйка.

      Ребята поздоровались в ответ, пока глаза привыкали к полумраку. Три вентилятора с усыпляющим гудением перемалывали воздух. Посетители, потягивая пивко, сидели на табуретах, кроме Руди, расположившегося на дерматиновой банкетке в глубине зала. Странная идея, учитывая, что он был в шортах.

      Ребята не слишком резво приблизились к бару. Кто-то взглянул на них из-под набухших век и тут же отвернулся. Кто-то шмыгнул носом. Кто-то кивнул из вежливости. Но в целом обстановка напоминала музей восковых фигур.

      – Ну, что новенького? – спросила хозяйка.

      – Ничего особенного.

      Кузен облокотился о прилавок и наклонился, чтобы ее чмокнуть. Антони стоял на шаг позади. Ему было не по себе, в конце концов он заметил, что Руди разглядывает его со своей банкетки. Он часто дышал, приоткрыв рот, и вид у него был, как всегда, какой-то малахольный. Вихор на макушке только усиливал это впечатление. В этот день на нем была новехонькая футболка «Касторама» прикольного синего цвета. Вдруг Руди заорал:

      – Жарко!

      – Эй, там! – строго сказала хозяйка.

      Руди вздрогнул и отхлебнул пива из кружки. Теперь он смотрел в пустоту, по-прежнему пыхтя как паровоз. Говорили, что у него в детстве был менингит.

      – Не обращайте внимания, – посоветовала хозяйка.

      Затем, обращаясь к Антони, спросила:

      – А ты что, гордый стал?

      – Нет-нет, – ответил мальчик и тоже чмокнул ее в щеку.

      – Как твой отец? У него все хорошо? А то что-то он совсем не заходит.

      – Ага, он занят.

      – Привет передавай.

      – Ага.

      – Скажи, что мы всегда рады его видеть.

      Вряд ли у них будет такая возможность, учитывая сколько он тут задолжал.

      – Ладно, что вам налить, мужики?

      – Мы пришли только повидаться с Грандом, – проговорил кузен. – Он здесь?

      – Маню? Играет, должно быть, на бильярде в заднем зале.

      Она крикнула: «Маню!» С ее акцентом получилось «Ману». Она ведь была родом из Шильтигхейма. Клиенты на это никак не отреагировали. Попивали