Охота на вальдшнепа. Анна Руслановна Гильдина
с громко орущей музыкой и гигиканьем в надежде вырвать очередной кусок горячих летних воспоминаний. Вершили историю.
Разумеется, после таких приключений ему нужно было похмелиться, что стало возможным благодаря заботе его девушки – они коротали сонные утренние часы в подлеске недалеко от кампуса, она за проверкой его заданий, он в надежде на то, что в оставшиеся до пар полчаса Меланья будет в достаточно благодушном настроении для короткого соития. Здесь каждый мог себе это позволить, избежав неприятных расспросов – преподаватели сюда не заходили, а из студентов в такую ранищу здесь могли быть только товарищи по похмельному несчастью. Андрей лакал третью бутылку пива.
Лежа под брезентом, он явно ощущал, что ему чего-то не хватало. Он следил за Меланьей, слегка прищурившись, хотя солнце и не попадало на его загорелое лицо. Он хорошо знал ее. Ему нравилось, как она закусывала конец ручки и задумывалась. Важно, разумеется, было не то, что это милая, детская привычка. А то, как она это делала. О боги! Было в этом что-то похотливое. Сучье.
Андрей выхватил конспект из ее рук, заставив ее растерянно махать руками в воздухе.
– Зацени мою бандану! – сказал он, по-ребячьи надвинув красный платок Мелани себе на уши, они начали топорщиться.
– Ты выглядишь как ушлепок!– рассмеялась она.
Потом, закатив глаза, она поправила его импровизированную повязку, и немного взлохматила волосы.
– Хватит, – сказала Меланья – это делает тебя более человечным. Меня бросает в дрожь.
– Я настолько привлекателен, что ты сразу приписала меня к Легиону Тьмы? – изумился парень, хотя, безусловно, опять играл.
– Поверь, ты не похож на человека высоких моральных принципов, скорее, на высококлассного афериста.
Андрей задумался – может именно этим объяснялся его успех у девушек? Его всю жизнь раздирали внутренние противоречия – то он представлял себя главным героем какого-либо приключенческого фильма и полагал, что люди должны к нему прислушиваться, то, метался в изнеможении между образом неистового смутьяна и пугливого скромника. В целом он не определился. Ему нравилось немного манипулировать другими людьми в своих целях, но пока это не переходило границу безобидных посяганий на личную свободу той или иной молодой особы, что имела несчастие зацепить его сложную натуру.
Последней была Меланья Кузнецова, студентка журфака, красивая до дрожи в коленках, да и к тому же неглупая. В сферу ее интересов входила не только современная живопись и альтернативное кино, но и философия Гегеля, работы Фейербаха, двигатели внутреннего сгорания и химическая физика. Она могла часами рассуждать о применении эпоксидной смолы, а затем вмиг переключалась на работы Довлатова. Поразительный интеллект позволял ей с одинаковой уверенностью парировать вопросы по любой тематике. А природная скромность и застенчивость лишь добавляла шарма ее своеобразному умению выражать мысли. Андрей понимал, что нашел в ее лице абсолютный идеал – в тумбочке около его кровати, заваленное стопкой журналов Men’s Health уже было припрятано то самое заветное кольцо, которое вмиг обращало любую тигрицу в послушную кошку. Андрей подумывал про октябрь, месяц его рождения – до дня рождения Меланьи было слишком долго ждать.
– О чем ты думаешь? – Меланья подняла глаза от конспектов.
Андрей закатил глаза. Какой банальный вопрос.
– О том, что ты идеал, – не менее банальный ответ.
– Фу, – Меланья сморщила нос. – Не называй меня так! Тебя родители в детстве не учили, что идеалов не бывает?
– Мой папашка был слишком занят, зажимая свою секретаршу в салоне V.I.P., – промурлыкал Андрей, наклоняясь к девушке и целуя ее. – Косячил по-крупному. А моя мать, тратила все время на шопинг и накачивалась Шардоне по самые брови, пока эта хрень не доконала ее.
– Андрей! Так нельзя говорить о своей матери… ты же знаешь…
– Да, да, о мертвых либо хорошо, либо никак. Но в любом случае воспитательно-просветительская функция моих родителей пострадала, думаю… – он наклонился и отхлебнул пива, – еще при моем зачатии.
– И все же… – Меланья посмотрела на него с чем-то вроде осуждения, граничившего с нежностью. – Твои родители много дали тебе, ты учишься в хорошем ВУЗе, твой отец обеспечивает тебя сверхнеобходимого. Хотя да, наследственность у тебя так себе.
– Имей это в виду, – он подобрался к ней ближе и схватил ее за обнаженную талию.
Она закатилась смехом. В тишине весеннего утра он звенел переливисто и беззаботно, как будто вся ее жизнь была впереди. Хотя колесо кармы, раскручиваясь, может задеть случайно любого, даже своих неизменных фаворитов.
***
По радио играет Диско восьмидесятых. Это создает какой-то тревожный фон. Надя не любит диско, оно принадлежит прошлому – такое ощущение будто поет хор призраков. Хотя теперь понятие о времени у нее размыто – сравнительно недавно, открыв для себя страшную правду, она отказалась делить свою жизнь на прошлое и будущее – теперь ее хронометр четко отмеряет лишь моменты ее непосредственного присутствия. Это