Охота на вальдшнепа. Анна Руслановна Гильдина

      Бентон ненавидел свою фамилию. Она досталась ему в наследство от пьющего папаши, предки которого были выходцами из Поволжских немцев. В отделе его прозвали Бентонит за его спокойный характер и способность сохранять хладнокровие даже при расследовании самых жестоких преступлений. Никто не знал, что Бентон практиковал йогу по вечерам после особенно загруженных дней, используя тазик с кипятком – он опускал туда ноги и терпел ровно до тех пор, пока вода не остынет. Затем он шел в душ, и, включая ледяную воду орал что есть сил. И да, такая практика не научила его выдержке, но выработала особый вид иммунитета к чужим страданиям.

      Сейчас ему даже немножко нравились всхлипы сидевшего напротив него убитого горем отца, которому два часа назад сообщили о смерти его дочери – он получал какое-то извращенное удовольствие, видя эмоции мужчин. Возможно, потому что сам был практически на них не способен. К женским истерикам он испытывал отвращение. И все же горюющего мужчину можно было понять – убийца хладнокровно выстрелил девушке в голову. Такое происходит иногда, но недостаточно часто, чтобы Бентон смог к этому привыкнуть.

      Четыре часа назад он спустился в морг, чтобы ознакомиться с телом погибшей. Он ненавидел это место – зловеще поблескивавшее тусклыми лампами, оно холодным резаком проникало в твое нутро, будто патологоанатом, орудующий скальпелем. Здесь жизнь и смерть встречались, пожимая друг другу руки и, скрывали свои тайны от неискушенных следователей. Эти стены знали больше о всем многообразии человеческих пороков, чем самый опытный священник, но они не спешили делиться информацией со стариной Бентоном. По крайней мере, не сегодня – сегодня дежурил Стержнев, самый неразговорчивый из всех, он прикармливал местных полисменов прибаутками про загробную жизнь, а также философскими размышлениями, но редко мог достаточно конкретно описать все необходимые для расследования детали.

      – Ха-ха, – Стержнев залязгал подносом, выдвинув его из холодильника, Бентон нахмурился. – Да, знаю, звук неприятный.

      – Не могу привыкнуть.

      – А я первое время, так во сне проспался, скрежет снился, – обнажив зубы в ухмылке Стержнев, откинул простыню.

      Повинуясь профессиональному инстинкту, Бентон отпрянул, на всякий случай, зажав нос. Голова девушки была раздроблена, вся задняя стенка черепа разкромсана, будто сапер предварительно заложил бомбу с ручным механизмом между висков жертвы. Шея, грудь и живот трупа отдавали синюшным оттенком, но запах все еще был не сильным, преступление произошло два часа назад. Для Стержнева весь механизм процедуры был привычен, его запах не смущал совершенно, он с интересом разглядывал тело.

      – Кто она? Тело красивое. Удалось что-нибудь выяснить?

      – Cтудентка. Живет с отцом. Есть сестра…

      – Кошка, собака… Это не столь важно, – ухмылочка на лице Стержнева стала шире. – Важно, кому эта неискушенная девочка дорогу перебежала, что была застрелена