Не только на Рождество. Натали Кокс
Каждый раз, когда он подъезжал к нашему дому на своем белом мини-вэне, я видела мопсов, разлегшихся на торпеде безразмерными мягкими игрушками с выпученными темными глазами и развевающимися на ветру крошечными розовыми язычками. Коренастые, черного окраса, бочкообразной формы, приобретенной усилиями хозяина, который упорно их перекармливал, мопсы были настолько неуклюжи, что их приходилось буквально на руках затаскивать в машину и выгружать обратно.
Поначалу, на какую-то наносекунду, они показались мне забавными. Я попробовала поиграть с ними, но они не проявили ни интереса, ни способностей к игре с мячиками, веревками и пищалками. Их главными хобби оказались еда, чихание, отрыжка и сон. Рассела они боготворили, и в тех редких случаях, когда он оставлял их дома, на приплюснутых мордочках отражался настоящий ужас. Они беспокойно носились кругами, порой доводя себя до тошноты. Чаще всего ему приходилось уступать и брать их с собой. Подхватывая каждого под мышку, он выходил из дома, похожий на регбиста.
Я терпела этих мопсов в течение первых нескольких недель, пока их почти непрерывное сопение вкупе с раздражающим цоканьем когтей по полу и обтиранием моих голых лодыжек щетинистой шкурой, равно как и противный запах псины не довели меня до ручки. Это необъяснимо, но Рассел их обожал. И на короткое время моя мама тоже стала одержима собаками, хотя я думаю, что на самом деле она влюбилась в аксессуары. Она прошла через фазу приобретения нелепых модных вещиц для собак (вроде клетчатых пальто, инкрустированных ошейников, меховых митенок на лапы), не говоря уже о скупке домашних принадлежностей с изображением мопсов (кружек, подушек, кухонных полотенец). Она настойчиво призывала меня подружиться с моими новыми сводными родственниками, несмотря на то, что они астматики и совершенно бесполезны как партнеры по играм. Она даже пыталась уговорить меня позволить им спать на моей кровати, от чего я наотрез отказалась, сославшись на то, что они храпят.
Но когда мопсы отгрызли конечности и головы моим куклам, я по-настоящему их возненавидела. Через несколько месяцев моя коллекция кукол состояла из парализованных Барби и безголовых Кенов. Мать не проявила никакого сочувствия. «Ты же все равно можешь играть с ними, дорогая, – утверждала она в ответ на мои жалобы. – Напряги воображение: представь, что у них по-прежнему есть руки и ноги». В ту ночь я украла ее любимый кашемировый свитер и постелила его на собачью лежанку, так что к утру мопсы с успехом изгрызли рукава. Ты же все равно можешь его носить, с удовлетворением подумала я. Представь, что у него по-прежнему есть рукава.
Она онемела от гнева, но мне приятно думать, что этот маленький акт неповиновения ознаменовал начало заката для Рассела и его четвероногих отпрысков. Каким-то образом это дестабилизировало домашнее хозяйство. Вскоре после этого я услышала доносившуюся из-за двери их спальни ругань: мама отчитывала Рассела за то, что тот плохо убирает за собаками, а через месяц она изгнала Рассела и мопсов из супружеской постели. Это были первые и последние