На пороге. Дмитрий Данилов
плотность.
Слушать надо вовсю. Повернуться, ударить крылом, прыжок вверх, и, пока они сгрудились там, где ты только что был, снести одного-двух и прыгнуть снова.
Куохтаны пришли тогда в самый разгар схватки и выжрали всю жизнь. Из всех. Но запись того существа осталась в «памяти» Куохтана. И он дал мне прожить этим существом-трионом в те секунды, что я просуществовал в его «реакционной» камере.
Влас вздохнул.
– Вы ещё помните, что я сумасшедший?
«Ещё как», – подумал я, не делая, впрочем, видимых попыток ответить. Тишина длилась, быть может, минуту. И когда его слабый голос её нарушил, я вздрогнул:
– Я уже говорил, что не хотел жить. Затем я хотел умереть. После долгих лет, которыми для меня были те секунды в «реакционной» камере, я вдруг перестал хотеть чего-либо. Мне стало всё равно. Я мучился, но в то же время мне было интересно, чем всё кончится. Та часть моего сознания, которая выражала апатию, была растворена в общем бурлящем информационном полотне, потому Куохтан её не заметил. Он почувствовал, впрочем, общее замедление обработки и потому подкинул ещё ресурсов. Здесь он сделал ошибку. Мне удалось высвободить те ресурсы, которые были отвлечены на осознание апатии и не были увлечены на сто процентов обработкой предлагаемых сюжетов, я смог потихоньку переосознать себя и очень осторожно, рассеянно подумать о том, как вырваться. Парадоксально, я хотел вырваться, попасть в своё тело, чтобы наконец убить себя. Без желания. Но сознательно.
Много лет назад у меня было зарегистрировано редкое нарушение сна. Когда это со мной случилось в первый раз, я был совсем мальчишкой, мать говорила, что видела оранжевый свет в моей комнате в ту ночь. Я до сих пор не знаю, правда ли это. Тем не менее нарушение заключалось в том, что я просыпался, но не мог выйти из сна в своё тело. Мои глаза оставались закрыты, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Я чувствовал холод на коже и прикосновение одеяла, но не мог отдать команду телу проснуться. Это было жуткое ощущение, дополняемое впечатлением присутствия чего-то или кого-то в комнате. Иногда обрывки сна вплетались в реальность. Ещё мне часто снилось, что я хожу по тёмной квартире и никак не могу зажечь свет. Либо выключатели не работают, либо же зажжённый свет сразу слабеет, и лампочка гаснет.
Однажды в такой момент я мысленно сказал тому чему-то, что находилось в комнате: «А вот чёрта с два! Мне не страшно. Даже если ты и можешь делать с моим телом что хочешь, я тебя не боюсь». Ярость помогла тогда мне вырваться, и я научился пробиваться силой и отдавать команды своему телу проснуться.
Я стал делать то же самое, находясь сознанием в «реакционной» камере. Я стал пытаться пошевелиться, с телом, висящим в воздухе перед «носом» Куохтана.
Дальше всё было просто, я почувствовал своё тело, теперь мне нужно было только отобрать чуть больше ресурсов. Это было сделано, но при этом я стал более сконцентрированным, и Куохтан это заметил. Для него вся идея заключалась в том, что я должен был прожить до конца его эксперимента.