Дорога в никуда. Книга первая. Виктор Дьяков
в областном центре течет, как и прежде, особых изменений нет, сама Лиза продолжает преподавать в начальной школе. Потом Лиза расспрашивала Полину о женихе и предстоящей свадьбе, про которую была в курсе из её письма, отправленного где-то месяца полтора назад. У Лизы тоже был жених-офицер, поручик, который погиб ещё в 15-м году на фронте. Но, судя по последним письмам, она уже давно отгоревала по нему и сейчас почти не вспоминала. В конце письма подруга сообщала, что в город прибыл эшелон из Петрограда, на котором приехали какие-то коммунары. Совдеп обратился к ее отцу с просьбой продать питерцам недорого хлеб, что тот и сделал, и со дня на день их собираются пароходом отправлять вверх по Иртышу, куда-то как раз в район Усть-Бухтармы, где они и собираются вроде бы обосноваться…
Полина мысленно обругала подругу за легкомыслие – о самом важном написала вскользь и в конце. Она не на шутку встревожилась и сразу же сообщила сведения о коммунарах отцу. Но Тихон Никитич и сам был уже в курсе, потому как с той же почтой получил депешу и от Ипполита Кузмича, в которой тот конкретно описал всё, что знал о коммунарах, их председателе Грибунине, подбивавшим местный Совдеп реквизировать у него хлеб, но в конце концов вынужденный за него заплатить. Так же купец сообщал, что у коммунаров вроде бы есть мандат, подписанный самим Лениным, о передаче Коммуне большого участка залежной земли, не далеко от Усть-Бухтармы, бывшей собственности Кабинета Его Императорского Величества. Тихон Никитич сразу понял о какой земле идёт речь, впрочем как и дочь.
– Папа… это же царская земля, которая за Васильевкой на берегу Бухтармы, верно? Как же они посмеют ее занять? – ещё с неосознанной до конца тревогой спросила Полина.
Тихон Никитич ничего не ответил, отвернулся бормоча что-то себе под нос, как бы не для кого конкретно:
– Ох задушит, затянется эта петля. Много бы я дал, чтобы отказаться от этого атаманства. Ох, боюсь большая беда идёт… Что ты говоришь Полюшка?… А, как посмеют? Да, вот так и посмеют. Царя то нет, Керенского тоже, так что получается вместо них сейчас Ленин, значит и землица та его. А землица хорошая… никому ее не выделяли, а какие люди на нее зарились. Вот дождались, голытьба питерская владеть будет. И что тут делать, ума не приложу. Не препятствовать? А если большевиков скинут не сегодня завтра? Спросят, почему не противодействовал варнакам монаршью собственность захватывать?… Полюшка, ты как? Присоветуй что-нибудь?
Тихон Никитич прислушивался к дочери, хоть и не одобрял барские замашки, приобретенные ею за время жизни в Семипалатинске. Не одобрял, но мирился с ее увлечением верховой ездой, ее лыжными прогулками, манерой одеваться. Но в отличие от жены, которая почти не вникала в его атаманские дела, в дочери он чувствовал пытливый, гибкий ум, доставшейся, как он считал, ей от него. Однако сейчас и дочь лишь растерянно пожала плечами – ведь ее голова была занята в основном совсем иными заботами.
Когда вечером к ним как обычно пришёл Иван, Тихон Никитич его позвал