Крутые парни. Евгений Сухов
хорошенькие женщины, жены крупных бизнесменов, но и их осторожные мужья. Прекрасных дам он покорял своим остроумием, которое, надо сказать, частенько граничило с недозволенным. Но это лишь усиливало общее благоприятное впечатление. Владислав Геннадьевич всем своим видом, манерами напоминал аристократа, завсегдатая светских приемов, готового с удовольствием поддержать в меру шумное застолье и веселую компанию. С мужчинами он был в меру откровенен и по-деловому собран, с дамами весьма любезен, а порой необыкновенно нежен. Правда, эта обходительность всегда сопровождалась иронией, сквозившей в каждом его слове, но была настолько мила, что никого не задевала. И никто не мог предположить, что свое остроумие столь утонченный и внимательный мужчина оттачивал не на светских раутах, в присутствии высокопоставленных гостей, а в камерах следственного изолятора, где, как правило, сидели не балованные жизнью, но весьма искушенные слушатели и воспринимали удачное словцо так же живо, как малышня в цирке чудачества рыжего клоуна. Можно было подумать, что большую часть жизни мистер Игнатов провел не в соседстве с малограмотными зэками, а в окружении политиков, кинозвезд, шоуменов, топ-моделей.
Что касается деловых кругов, то и здесь за короткий период он сумел приобрести репутацию надежного компаньона – за полтора года не сорвал ни одной сделки, работал по-крупному, благодаря чему имел солидные, крепкие связи среди финансистов и промышленников. Его деньги были удачно и с умом вложены: в государственные проекты, в строительство объектов военно-промышленного комплекса. Его слово стало для многих таким же убедительным, как золотой вексель. Чистый капитал фирмы «Интеркоммодитис», по оценкам специалистов, составлял восемьсот миллионов долларов, однако многие служащие фирмы могли догадываться, что эта цифра была значительно больше.
Быстрый взлет «Интеркоммодитис» никого не удивил, поскольку Игнатов Владислав Геннадьевич оказался не единственным, кто, выехав из России в период перестройки, имел немалые капиталы за счет вливаний от российских фирм и банков. На неконтролируемый приток денег местные власти лукаво закрывали глаза. Кто же откажется от дармовщины? Но ни у кого и в мыслях не было, что это не единственный вид деятельности русского бизнесмена. Помимо всего прочего, Варяг уже контролировал немалую часть ночных клубов Тихоокеанского побережья, сумев войти в долю к Альберто Монтиссори; он успешно потеснил представителей других семейств с бойких мест в центре Сан-Франциско и в близлежащих курортных городишках. С уже облюбованного Западного побережья он стал заглядываться на Восток, на пляжи Флориды. Ему уже виделся тот день, когда он ступит на землю Лас-Вегаса не просто игроком с двумя-тремя сотнями тысяч долларов в кармане, а как один из хозяев этого могучего центра в индустрии развлечений.
Варяг постоянно продолжал укреплять свою армию, основное пополнение приходило из вновь прибывающих эмигрантов. Познавшие жизнь ночлежек, похлебавшие лиха в доках американских портов, поскитавшиеся, поголодавшие и отчаявшиеся, они мгновенно отзывались