Дорога. Записки из молескина. Марианна Гончарова
мой,
Ибо слёзы мужчин разрушают
озоновый слой.
И тут, почти в финале, она как разрыдается…
Вслух, с причитаниями, всхлипами, как ребенок кулачками глаза трет, берет этот треклятый сбился… А он ей:
– Эмма, Эммочка, Эмма…
Ну, я, конечно, тоже… Но – уже потом. Вспоминала, думала, ну и, что греха таить, тоже всплакнула.
Такие вот у меня спутанные впечатления.
Да, вот еще… Мне кажется, что они, Слава, Леша, Камиль, Саша и Кортнев, ребята Кортнева такие естественные, раскованные, непосредственные, такие неподдельно искренние, такие органичные, пластичные и чуткие… такие… Что это тот редкий случай, когда им легко можно играть вместе с детьми и животными. И они друг друга не переиграют.
Да для меня это был тот самый нормальный юмор, который вызывает добрые чувства, от которого не всегда смешно, а иногда даже хочется плакать. Чистыми такими детскими слезами, давно-давно забытыми где-то во времени, горячими, искренними невесомыми слезами. Посмеиваясь…
«Ардис»
(Студия звукозаписи)
Там такая есть одна девочка по имени Женя. Ну, принцесса Милисента, как я ее себе представляла, когда еще фильма «31 июня» не было и книжку Пристли в детстве читала на английском языке. Она, эта Женя, сидела напротив меня, за стеклом, во второй половине кабины, слушала запись в наушниках и временами осторожно делала замечания, мол, тут написано «…а следом…», а вы прочли «…и потом…».
Тоненькая, с прозрачным точеным нежным лицом, как на картинах Гейнсборо или, лучше, Хогарта и с глубокой вежливой неяркой, но очень вечной ласковой красотой.
Ах да, так вот «Ардис».
Мои домашние меня упрекают, мол, почему ты не с самого начала начинаешь, а рассказываешь все с середины.
Вообще-то я действительно выпаливаю сначала то, что поразило мое воображение. В «Ардисе» – это Женя, редактор Илья Валентинович, студия звукозаписи и в самой студии – кабина, где есть черная дыра – там исчезает время. То ли оно там ускоряется: несется со свистом и с бешеной скоростью завихривается, то ли ворует его там кто, то ли какой-то филиал бермудского треугольника. Но вот только засядешь записываться, а тебя уже выпихивают в спину, мол, иди уже домой, мы от тебя страшно устали вообще.
– Как, – спрашиваю, – я же только начала? Я еще могу.
А мне говорят, да уже рабочий день закончился, нам домой надо.
Вот такое.
Короче, если сначала, а не с середины: издательство «Ардис» пригласило меня записать диск моих рассказов. Потому что лучше я сама запишу свои рассказы моим в тот момент хрипловатым, простуженным насморочным голосом, чем та чужая тетенька с акадэмычэскым поставлэнным голосом без тени насмешки или иронии в пиратских версиях моих книжек.
И я приехала к ним. Класс! Сначала Илья. Главный редактор. Он в ранней юности был Добрыня Никитич. На коне. Потом замаскировался под обычного москвича, типа, сижу, примус, то да сё. Короче, он притворяется обычным редактором, а как взглянет, как сверкнет глазом