Первая мрачная ночь. Маргарита Малинина
близкого к смертельному. – Еще чего не хватало, какие мы подруги? Скорее наоборот.
– Как это – наоборот? – остановилась (все-таки остановилась, значит, мы на верном пути!) в изумлении бабка.
– Ну, мы это… помощницы частного детектива, расследующего убийство вашего сына, он считает, что Наталья может быть как-то причастна. Вот мы и собираем показания, улики… Ну, сами понимаете. – Катька широко улыбнулась.
– Ах, вот оно что! – обрадовалась женщина. – Так бы сразу и сказали! Девоньки, она не «как-то причастна», эта гадина собственноручно убила моего сына! Проходите, я вас чаем напою и все расскажу, можете не разуваться… Вот сюда, в кухню, садитесь, сейчас чайник подогрею, – быстро затараторила она, – обедать будете? Кстати, который час?
– Двенадцать ноль семь, – с точностью курантов ответила я. Самое время для обеда! Хотя если она встала где-нибудь в пять или в шесть утра, то все может быть.
– Скоро Ангелина придет.
Мы устроились на огромной кухне, метров в пятнадцать, на красивых деревянных стульях за большим обеденным столом, а Ефросинья Григорьевна принялась хлопотать над едой, разрываясь между плитой, микроволновой печью, трехкамерным холодильником, кофемолкой, тостером и электрическим чайником. В результате на столе оказался обильный обед, заключавшийся в грибном супе, плове, разогретой готовой пицце, поджаренных тостах и крепко сваренном кофе. В довершение она выложила на стол кило яблок и два груш.
Окинув взглядом весь двенадцатичасовой обед, я почувствовала себя дурно. Позавтракав в десять чашкой чая и одним зефиром, я захочу трапезничать ближе к трем дня, да и то столько мне по-любому не осилить. Зато Катерина явилась отрадой для бабкиных глаз, которая буквально парила на седьмом небе, глядя, с каким аппетитом гостья поглощает все приготовленные яства. Я также от всего сердца этому порадовалась, лелея в душе надежду, что подруга и мою долю сумеет утрамбовать в своем необъятном желудке, избавив меня от мучений. Вот парадокс: Любимова жрет как трактор, однако никогда не толстеет. Я-то ладно, я вообще мало ем, оттого дохлая, один скелет. Мама говорит, у меня все ушло в рост. Но некоторые ведь себе лишней булочки позволить не могут, иначе тут как тут объявится новый килограммчик жира, а этой – хоть бы что!
Впрочем, кофе бы я еще осилила, только вот беда: терпеть ненавижу сей напиток. А чаю попросить постеснялась.
Поняв, что Катьке сейчас не до задушевных разговоров, ей покушать надо, я взяла инициативу на себя, задумав, пользуясь возникшим у Юрочкиной расположением к нам, развязать ей язык:
– Скажите, а почему вы назвали Наталью Викторовну убийцей? Это просто предположение или у вас есть какие-то доказательства ее вины?
Мать убиенного надула губы, и глаза ее налились лютой ненавистью.
– Конечно, у меня есть доказательства, – сквозь зубы процедила она.
Глава 5
Вот те раз, подумала я, а Катя подавилась куском пиццы, тоже, очевидно, вспомнив, что говорила на этот