Сожжение. Александр Павлович Андрюшкин
понимал, что новая команда принесла с собой тот дух презрения к христианской вере, который под видом любви разрушает церковь. Например, новый наместник распорядился не препятствовать женщинам приходить на богослужения без платков. «У нас что, средневековье? Надо соразмеряться с духом времени».
Вот и владельцу одного из участков, оставив его на месте, придётся «в духе времени» разрешить открыть автосервис и автомойку. Прямо на монастырском дворе, там, где крепостная стена была когда-то разрушена. И как возразишь: авторемонт – это же не рассадник греха, не винный магазин и не ночной клуб!
Кто же были эти «сопротивлянты», как называл их Алексий, то есть люди, отказывающиеся переехать из монастыря?
Среди них задавали тон две семьи – Букреевых и Мицкевичей. Сергей Иванович Букреев был кандидат исторических наук, автор нескольких книг, мужчина собой видный, но крикливый и чуть ли не припадочный. На одном из судов монастырский юрист уличил его в том, что в квартире в монастыре, которую он отказывается освободить, он живёт редко; тот вскочил и заговорил как в бреду, с пеной в уголках губ:
– Я по президентским грантам езжу, я веду исследования! Если вы не понимаете, если ничего не понимаете… – он рванул галстук и воротник рубашки. – Я не могу сидеть на одном месте! А тут всегда остаётся моя жена!
Жена его тоже присутствовала на суде – русоволосая и нарочито скорбная. Она представлялась «частным экскурсоводом». До 1991 года, действительно, работала экскурсоводом в государственном историческом музее, расположенном в монастыре, потом музей закрыли, и она теперь называла себя экскурсоводом частным. Шила разноцветные сумки и продавала их паломникам, стояла возле храма Иконы Тихвинской Божьей Матери – не прогонять же её?
У этой парочки был сын – учился в Питере или уже работал. Светлана Букреева как-то всегда ходила на полшага сзади мужа, изображая полную покорность, и Алексий, вглядываясь в эту семью, никак не мог понять: что же его в них раздражает? Наверное, они просто остались в том времени, когда монастырь ещё не был возрождён, а в его помещениях находился исторический музей. И Алексию иногда становилось страшно: не окажутся ли правы эти Букреевы, не желающие изменяться? Время как бы опишет петлю и вернётся назад к их ногам.
В церковь монастыря Букреевы, конечно, не ходили: он потому, что в принципе был атеистом, а она говорила, что причащаться ездит в Петербург. А ходить в Тихвинские храмы ей, мол, «душа не позволяет».
Ещё одна семья, Мицкевичей, в 70-е годы переехала в Тихвин из Эстонии. Они всё время подчёркивали, что они – «переселенцы из Эстонии»; зачем они это делали, какой вкладывали в это смысл? Глава семьи, Артур Мицкевич, чем-то напоминал Сергея Букреева: какой-то… из другого измерения, что ли. С жёсткими морщинами, весь жёсткий, теперь уже совсем седой, хотя во время переезда Алексия из Петербурга в Тихвин Артур Мицкевич ещё был брюнетом с проседью. Довольно большая семья: четверо детей. Этих Мицкевичей в позапрошлом году