Сожжение. Александр Павлович Андрюшкин
вопрос президент не уточнит, как бы вынесет его за скобки!
Полушёпотом сообщали, что Путин не любит, когда офицеры органов становятся очень богатыми; так же негромко говорили и то, что В.В. не терпит и «шпиономании», а уж о политических процессах в сегодняшней России или о какой-то «охоте на ведьм» и помыслить не смей. Что же нам, офицерам ФСБ, теперь делать – неужели, и правда, только охранять? Но кого и от кого? И во имя чего?
Впрочем, такие вопросы Геннадий старался отгонять. Только разреши себе думать о большой политике – и неудача обеспечена. А он всё-таки числил себя по разряду людей удачливых. Важнее было решить другое: в «деле Цекавого» (так он уже для себя окрестил операцию, связанную с сериалом «Троцкий») ему нужно решить задачи коммерческие или политические? Как вообще добиться того, чтобы начальство, санкционировавшее минувшим летом создание следственной группы по сериалу «Троцкий», не распустило её и не закрыло это дело?
По опыту последних лет Геннадий знал, что упирать на идеологию бессмысленно. Допустим, он напишет в рапорте, что в сценарии сериала «Троцкий» очерняется история России – такой рапорт ему вернут с резолюцией типа: «А кто доказал, что их цель – очернение?» – А вот если приложить бумажку о перерасходе съёмочной группой бензина, ну хотя бы на 100-200 литров, – это даст результаты, даже если ты не уточнишь: перерасход по сравнению с чем, с какими нормами?
…Само слово «перерасход» имеет для Путина и его людей какой-то очаровывающий эффект, – думал Геннадий. – А что там «очернительство»? Это они отметут как пустую болтовню.
В общем, так: уже начались съёмки, и уже началось так называемое «дело оперативной разработки», возбуждённое по сигналу одного из работников съёмочной группы. И режиссёр, и сам продюсер, Цекавый, об этом знали, но Геннадий ещё летом их обоих притворно успокоил: это, мол, рутинная процедура и формальность, которая ничего за собой не повлечёт. Но на съёмочной площадке уже появлялся следователь, который беседовал с людьми – агентами и просто вызываемыми в качестве свидетелей, – и Геннадий более или менее знал, что происходит на съёмках сериала. Это уже был некий доступ в съёмочную группу и вообще в империю Цекавого, а лисе, как известно, дай только положить лапу на повозку, потом уже она сама запрыгнет. Это не раз удавалось раньше.
…Теперь Геннадий успешно сделал следующий ход: с помощью своего агента и близкого ему человека Ирины Балашовой получил компрометирующее жену продюсера видео. Но на этом не только нельзя было ставить точку, а наоборот, теперь-то и требовалось решить: начинать ли серьёзную драку с Цекавым? Нажимать ли на следователя и добиваться обыска и чьего-то ареста, то есть дело оперативной разработки превращать в уголовное? Одним словом, обострять ли борьбу или делать вид, что «слегка напугать» Цекавого – это и была его цель, она достигнута, и на этом – конец истории?
***
Геннадий принял звонок от Ирины, сидя за столом в своём кабинете по адресу: Литейный