Контактная импровизация. Александра Романова
не настолько.
– Искать меня…
Мы сидим и молчим, а радио поет нам со школы знакомую песню Ase Of Base.
– Если так тебе будет легче, то пусть хоть весь город ищет. До завтра.
Мне надо, чтобы кто-то меня нашел, чтобы вдруг понял и побежал искать, потому что сама я никого не теряла. Школьная улица отпускает ненайденную обратно на мост, к дому, к картине и тексту. Почему-то именно этот район города я обжила больше других. Я почти не попадаю на Юг города, лишь иногда включая в ареал обитания отдаленные от Петроградки точки. Дальние работы не приживаются, дальние друзья растворяются в пространстве и времени, остаются лишь те, кто живут на расстоянии одного вздоха.
Возвращаюсь домой заливать пустоту созданием других жизней и миров – это действенный метод не пропасть. За один день можно прожить несколько историй, и каждая будет только моей. Могу представить себя командиром звездолета и лететь через вселенную, могу – домохозяйкой с мужем и детьми и тут же подробно исследовать каждый предмет в своем доме, слышать разговоры соседей и моделировать сплетни. В воображении я любая, свободная, идеальная. Такая, какой мне никогда не стать.
Пользователь acedera 3 марта 2011 года 00:12
Братья и сестры, занятие по КИ переносится на через не знаю скока. Следим за объявлениями, не плачь по мне, Аргентина.
Закрытая запись пользователя acedera
3 марта 2011 года 00:27
Не идет из головы картина. Я вспомнил, кто рассказал мне про канал и верфь, и это воспоминание меня не обрадовало. Оно такое большое, что сразу и не охватить. Девочка. Теперь женщина (гадкое жирное слово). Я читаю иногда ее записки в сети, интервью всякие. Смотрю на ее картины, когда их показывают по телевизору, но стараюсь относиться к ней как к абстрактному человеку, незнакомому. Это другая, чужая женщина, которая была очень родной.
Я увидел ее в глубоком детстве, на дачной дороге. Она ехала на трехколесном велосипеде, и у меня был точно такой же. Запомнились две косички, сплетенные сзади огромными синими бантами. И платье в горошек, синее в белый. И смех. Она так хохотала, что невозможно было не смотреть на нее. Посередине улицы рос дуб, огромный и корявый, и под этим деревом сидел цепной добрый пес неизвестной породы. Она бросила псу кусок колбасы и снова расхохоталась. Это было странно, потому что у меня дома никто так не смеялся. Моя мама говорила, что надо вести себя достойно, и это означало тихо.
Я наблюдал за ней насколько дней, прячась за кустами и деревьями, узнал ее имя, когда бабушка позвала ее домой, и однажды подошел и сказал: «У меня есть жук». Чтобы сказать это, я целый день искал и ловил майского жука, потому что не мог просто так подойти, без повода.
Мы подружились и стали все время играть вместе, все лето, потому что наши дома были на одной улице и бабушки дружили, носили одинаковые платья в цветочек, которые шила еще одна их соседка. Это была такая дачная форма. Бабушки отпускали нас гулять за ворота на песчаную кучу, где мы строили лабиринты. Наверное, это уже гораздо более позднее воспоминание, потому что в три года лепят только куличи. Ее