Трепетание предсердий. Натали Синегорская
что, собственно, сие означает? Отправитель рад внезапному ухудшению состояния больного?
Бред какой-то.
У випа наверняка есть противники. Радуется кто-то из них? При чем тогда здесь он?
Объяснение может быть лишь одно. Злорадство направлено против него, Артема. Но в это верить не хотелось.
Надо узнать, что там и как, а потом паниковать.
Хорошо бы машину поменять, в очередной раз подумал Артем, садясь за руль. Старенькая «Дэу» по меркам Краснобельска, конечно, считалась иномаркой, но все равно хотелось что-то поновей. Лучше, конечно, внедорожник. Чтобы в горы зимой ездить. На горнолыжку. До некоторых отдаленных трасс на его машине никак не добраться. А очень хочется. А если очень хочется и нельзя, то… нет, в данном случае все равно нельзя. Даже кредит брать он не решался. Не потянет с хорошей, но не очень большой зарплатой.
Уже на подъезде к стоянке Артем заметил знакомую фигуру. Не узнать ЭТО было невозможно. Та же самая вязаная шапка цвета спелой мыши, тот же болотный пуховик с бабушкиного плеча, те же мешковатые штаны – не иначе, из секонд-хенда. В стационар ложиться, что ли, явилось? Тогда почему не через приемник? А, наверное, анализы сдавать.
И снова, как утром, он поймал на себе взгляд ЭТОГО нечто. Закрыл машину, щелкнул кнопкой сигнализации и направился прямиком к нечту. Чтобы прояснить некоторые моменты.
ОНО успело смыться. Вот только что стояло здесь и пялилось. А теперь нету нигде.
Артем обежал корпус под недоуменными взглядами коллег. ОНО провалилось сквозь землю. Пропало. Исчезло. Испарилось.
Пока бегал, наступил в несколько мелких луж, затянутых ледком, промочил ботинки. Тьфу, пропасть. Не так жаль ботинки, как мокрые ноги. Не станет же он сейчас, перед оперативкой, снимать носки и развешивать на батарее. Так и придется сидеть в сырых.
Быстро вбежав в вестибюль, проскочил неработающую «вертушку» – ее установили совсем недавно, магнитные пропуска уже раздали, но еще не использовали – Артем влетел на третий этаж, прыгая через три ступени.
Сидеть в сырых носках на оперативке не пришлось. То есть, в сырых – да. А вот оперативку то ли отменили, то ли перенесли. В ординаторской собрались все, кроме заведующей и старшей.
Все – это Артем плюс Алла Борисовна Жукова и Софья Никитична Милодарова, два других отделенческих терапевта. Две медсестры, дежурившие ночью, Марина Круглова да Марфа Лукинична.
– Слышали, Артем Петрович? – сквозь зубы процедила Алла Борисовна, чей стол стоял рядом. – Ваш вип в реанимацию угодил.
– Как же так? – Артем удивленно вскинул бровь, вроде только услыхал. – Он же был почти здоров. Я его завтра на выписку собрался готовить.
– Вот и выпишется. Да только не туда.
Алла Борисовна поправила жгуче-черную прическу-каре и склонилась над какой-то историей. Артем не понимал Жукову. Врач со стажем, сильный диагност, интересная женщина (где-то даже вамп), она вела себя порой как базарная бабка. Доводила до слез пациентов, грубила родственникам. Делать ей замечания, а тем более читать нотации