Основной компонент. Александр Леонидович Пономарев
круглые очки к переносице, – но я позволил себе внести кое-какие изменения.
Я решил немного поиграть лицом, нахмурил брови и постарался сделать взгляд сердитым.
– О, нет! Ничего серьёзного, – продолжил коротышка, никак не реагируя на мою реакцию. – Основной период трансформации остался в неприкосновенности, я лишь вмешался в последнюю стадию процесса и… впрочем, к чему эти слова. Сейчас вы сами увидите.
Он дотронулся до стены. Стальная пластинка отскочила с лёгким щелчком, открывая ряд круглых кнопок. Кригер нажал на одну из них, и транспортёр за стеклом ожил. Железные руки пришли в движение, из сферических наконечников выползли длинные металлические иглы, а на ящиках с электронной начинкой замигали разноцветные лампочки. В коридор через замаскированные динамики ворвался механический шум.
Конвейер начинался с ширмы из резиновых полос, делал плавный поворот и дальше, по прямой, шёл сквозь ряд готовых к атаке «скорпионьих жал». Ленты занавески раздвинулись, и я увидел голого мужчину средних пропорций, привязанного к подвижному столу. Он что-то кричал, пытаясь освободиться, но простроченные жёлтыми нитками кожаные ремни прочно удерживали его на месте.
Транспортёр подвёз жертву к первому посту и заметно сбавил скорость. Манипуляторы с обеих сторон зажужжали, нацеливая иглы на беззащитное тело. Бедняга увидел сверкающие на кончиках жал блики и громко заорал.
Я повернулся к доктору:
– А почему процедура идёт без наркоза?
– Сейчас морфий в полевых госпиталях нужнее, чем здесь, – сказал тот в ответ, но порозовевшая кожа и широко раскрытые зрачки выдали лжеца с головой. Похоже, ему нравилось слушать вопли жертв, а вид человеческих страданий доставлял удовольствие.
Тем временем пытки за стеклом продолжались. Чувствительные микрофоны улавливали каждый звук. Я слышал не только истошные крики мужчины, но и противный хруст, с каким иглы вонзались в тело мученика. Силиконовые трубки задрожали, по ним потекли разноцветные жидкости, накачивая беднягу химикатами и болью. Крики усилились. Страдалец задёргался. Одна из игл с треском переломилась и теперь торчала из бедра сверкающим копьём. Голубоватый раствор толчками выливался из обломка, растекаясь лужицами по бледной коже подопытного, чёрной ленте конвейера и стальным плитам пола.
Несколько минут пленника пичкали жидкой гадостью. При этом транспортёр всё время двигался от одних манипуляторов к другим (вместе с ним маленькими шажками перемещались и мы). Наконец жуткие иглы остались позади. Человек уже не кричал, он сорвал голос и сейчас лишь сипло хрипел и дёргал головой. На его лице поселилась гримаса боли, по телу пробегали судороги, а в тех местах, куда влили раствор, остались крупные шишки.
– Сейчас будет самый интересный момент, он так мне нравится, – доверительно прошептал коротышка и вплотную приблизился к стеклу. Толстые линзы очков стукнулись о прозрачную преграду. На бронированном стекле появилось мутное