Ричбич. Алексей Шнейдер
лет через шесть и сказала все то же самое, но с более глубоким чувством, – говорю я.
Мы ржем. Точнее, ржет она. А я так, ухмыляюсь. Невозможно понять, где она серьезная, а где просто несет смешной бред. И сидишь в ожидании того, чтобы взорваться. Она – хороший человек.
– Хочу в стриптиз-бар! – заявляет после обхода Антон. – Есть такой, «Красная Шапочка». В столице. Накоплю еще сотку и рвану на неделю. Буду платить шлюховатым мальчикам, чтобы теребонькали мамочку и делали мне непристойный маcсаж. А потом устроюсь в этот клуб и буду их домогаться бесплатно.
– Ух, как гадко, – я смеюсь.
Коллега сидит абсолютно серьезная, вытянув ноги, которые у нее затекли.
А я хочу на дикий пляж. Хочу к толстым и сморщенным нудистам с обугленными лицами и обветренными губами. Хочу к съедающему молодость солнцу и к растворяющим своей монотонностью мозг волнам. Просто хочу к безмятежности. Но этого я никому не скажу.
И тут мне приходит сообщение.
«И че ты молчишь весь день?»
Я отвечаю на него: «Привет. Я сначала работал продавцом, теперь ночью охранником…»
И у нас завязывается переписка:
«Че ты гонишь?! А если я сейчас приеду?»
«То увидишь меня через стеклянную дверь»
«Выезжаю»
«Лен»
«Че?»
«Я люблю тебя»
«Хорошо»
«А ты ко мне как относишься?»
«Короче, я спать»
«Приезжай завтра, в смысле, сегодня вечером»
«Какой сегодня вечером? Уже ночь! Ку-ку! Ты пьян?»
«Я на работе. Время уже два ночи. Так что сегодня»
«Какой ты занудный»
«Так приедешь?»
Она не ответила. Уснула или проигнорировала.
Пишу отцу: «Пап, как ты»
Он отвечает: «Все хорошо, сынок»
«У тебя все есть?»
«Хватает. Не переживай. С утра придешь – на плите завтрак»
«Пап, хотел тебя спросить»
«Спрашивай, сына»
«Ты маму любил?»
Прошло минут десять, прежде, чем отец позвонил:
– Очень любил, – раздался в трубке его хриплый голос. – В компанию пришла новая девчонка. Нам тогда было лет по семнадцать. Ее все добивались. Перья распустят и ходят возле нее кругами. Пригласят туда, позовут сюда. Она всем говорила: нет. А я подошел к ней и сказал: «Говорят, нельзя трогать произведения искусства». И коснулся ее руки. С тех пор мы не отлеплялись друг от друга никогда. Из постели не вылезали сутками. Иногда вставал с кровати, а ноги не держали, – отец ухмыльнулся причудливости минувших дней. – Когда на работу уходил, она вставала на подоконник и махала мне. Смешная хрупкая девочка с огромным пузом. Она с тобой уже ходила. Так и отдавали друг другу все без остатка. До последних дней.
– Пап, мы тебя вытянем. Рано тебе еще к ней.
– Никуда я не собираюсь. Давай, не лезь под пули, – кашель прерывает смех моего старика. Отец бросает трубку.
Иду домой. Утро. Навстречу семенят люди с отекшими лицами. На некоторых