Ник Ньютон. Защитник Вотума. Виталий Кирсанов
себя человеком. Здесь хоть и царствовал легкий налет неприбранности, но всё же было гораздо чище и светлее, чем в любом другом уголке этого дома. На стене с желтыми обоями, оставшимися еще с детства Ника и с тех пор не менявшимися, висели современные плакаты с изображениями героев компьютерных игр, какие-то заметки на клочках бумаги, приколотые булавками, зеркало в полный рост, купленное отцом Ника на распродаже, и большой плакат Дэвида Боуи с красно-синей молнией, пересекающей его лицо.
Из состояния медитации Ника выдернул булькнувший звук сообщения на его телефоне.
«Ты уже дома?» – пришло сообщение от Макса.
«Да», – ответил Ник.
«Дед скоро свалит. Я тебе сразу напишу. Может, сегодня устроим тусу-джусу?».
«Кого ты еще хочешь позвать?».
«Не знаю. Может быть, даже Пенелопу».
«У меня настроения нет для джусы. Я могу всё испортить».
Ник опустил телефон, бодро сел на кровать и повернулся к своему столу. Ничего особенного на нем не лежало. Среди ручек, карандашей, старого ноутбука и толстой кипы тетрадок скромно стояла небольшая фотография в деревянной крашеной рамке.
Это был счастливый момент двух людей – мама Ника в совершенно дурацком свадебном платье с бокалом игристого вина, готового вот-вот пролиться на красивый фрак ошарашенного Тома Ньютона. Ник надел очки, взял рамку со стола и двумя руками заботливо опустил ее на колени.
«Как бы жила наша семья сейчас, если бы ты была жива?» – с грустью подумал Ник. Он небрежно стряхнул рукавом толстовки пыль со стекла и аккуратно поставил портрет обратно на место.
– Ни-и-к! – глухо донесся голос отца снизу, будто он созывал армию. Через мгновение послышалось уже более громкое и противное:
– Ня-я-як!
– Да чтоб тебя! – пробубнил Ньютон себе под нос. – Иду я! – Он прокричал так громко, чтобы отец услышал его на первом этаже.
Ник поднялся с кровати, открыл дверь своей комнаты и спустился на первый этаж по крутой узкой и скрипучей лестнице. К удивлению Ника отец уже не искал в календаре тайные знаки, а развалился в подранном выцветшем кресле, как умирающий король на троне, желающий огласить свое последнее желание. Только вместо шикарного трона стояло обветшалое кресло, а тронным залом была старая гостиная с давно неработающим камином.
– Сходи. Купи… мое любимое. И себе что-нибудь пожевать. Заодно… – сказал медленно соображающий Том, брызгая слюной и бросив мятые купюры на небольшой столик.
– Может быть, уже хватит? Второй день подряд заливаешься, – процедил сквозь зубы Ник.
– А может… А может, ты перестанешь меня учить, и уже сделаешь что-нибудь полезное? – захлебываясь от возмущения, не давая себя в обиду, сказал отец, с трудом настраивая фокус на сыне. – А лучше постриги свои дурацкие волосы. Выглядишь как лохматый болван…
Ник молча взял смятые купюры и поторопился к выходу.
Единственный