И оживут слова. Часть I. Наталья Способина
делала, – поспешно добавила я, стараясь отогнать панику. – Но здесь нужно зашивать.
– Я сам, – негромко сказал он и попытался перехватить у меня тряпицу, смоченную горячей водой.
Я подняла голову и в упор посмотрела на него, как я надеялась, гневным взглядом. Мой бывший обычно под таким капитулировал. Альгидрас был ненамного выше меня. Может быть, на полголовы. Когда наши взгляды встретились, я некстати подумала, что у него очень странный цвет глаз: серый-серый. И волосы тоже серые. Я попыталась вспомнить, сколько ему лет, но эта информация, как и все, что касалось его, увы, была покрыта дымкой. Вблизи он выглядел очень молодо. Гораздо моложе меня.
– Я сам, – повторил он.
– Нет, – твердо ответила я. – Это из-за меня, поэтому просто сядь.
Он чуть пожал плечами, но руки не отнял. Впрочем, так и не сел. Я, как смогла, смыла кровь, стараясь полностью сосредоточиться на этом занятии, чтобы не думать о ситуации в целом. Потом попросила его потерпеть и от души полила рану из бутылки. Рука Альгидраса резко дернулась, я испуганно взглянула на его лицо. Оно было еще белее прежнего, отчего на носу выступили еле заметные веснушки. Губу он закусил, но, встретив мой взгляд, попытался улыбнуться и негромко проговорил:
– Все хорошо.
Он врал, но спорить с этим было бессмысленно. Щедро наложив мазь, я приступила к перевязке. Перевязывать руку не бинтом, а куском ткани, оказалось сложнее, чем я думала. Альгидрас никак не прокомментировал мою неловкость – больше я не услышала от него ни звука. Закончив, я произнесла:
– Все.
После ответного «спасибо» наступила неловкая тишина. Альгидрас поправлял повязку, я комкала в руках мокрую тряпку.
– Я рубаху просил, – напомнил он. – А то вопросы будут.
Я кивнула и с облегчением отправилась на поиски рубахи. В указанном сундуке обнаружились несколько сложенных рубашек, штанов и еще какая-то мелочь. Я взяла верхнюю рубаху, светло-серую с вышивкой по воротнику, и вышла во двор. Альгидрас заливал водой пятна крови на земле у крыльца.
– Эта подойдет?
– Да. Спасибо.
– Помочь?
Он помотал головой, взявшись за ворот своей рубахи. Я поспешно отвернулась. Через минуту он был переодет. Рубашка, сшитая на Радимира, доходила ему почти до колен, и ворот сползал с плеча, открывая ключицу, пересеченную тонкой полоской шрама. Под рубашку уходил кожаный шнурок. Сначала в голову пришла нелепая мысль, что там крестик, но я быстро вспомнила, где нахожусь. Только когда Альгидрас дернул плечом, пытаясь поправить сползавшую рубаху, я поняла, что уже некоторое время неприлично его разглядываю. То есть не его самого, конечно, а этот дурацкий шнурок, озадачившись тем, что на нем висит. Вот умеет мое любопытство выбирать моменты, когда заявить о себе.
Усилием воли отвлекшись от мыслей о шнурке, я заметила, что Альгидрас деловито заворачивает в разорванную рубаху окровавленные тряпицы, которыми я промывала его рану.
– Ты оставь, я…
– Вопросы