Холдинг. Лана Тимофеева
было не любить. Шона все любили. Он был умным, добрым, с ним было всегда весело, даже когда ему было плохо, он умудрялся смеяться. С ним не было уныния, никогда. Он был бесконечным. Не было чего-то. чтобы Шон не мог понять, осмыслить и простить. Никогда не таил обиду, даже если ранили в самое сердце. Никогда. Но, как он мог так поступить с ней. Он называл ее своей любимой девочкой, ласточкой, ягодкой. Она так любила все эти их слова, его руки, которые научили ее теплу, нежности и наслаждению. Невиданному наслаждению, которое можно получить только от любимого мужчины. Она любила его глаза, бесконечно голубые в которых не было дна, там отражалось небо, вселенная, в них можно было войти и захлебнуться от пространства, и лететь бесконечно в его глубине, ощущая его самого рядом. Он всегда рядом. Его губы, четко очерченные, всегда улыбающиеся губы, которые научили ее, каким сладостным бывает поцелуй, медленный вперемежку с шепотом или страстный со вкусом крови и с недостатком кислорода. Она любила его мысли, сумасшедшие, парадоксальные, всегда вразрез общему мнению, но именно этот его особый взгляд на вещи, часто спасал всех от неминуемых катастроф. Она любила его всего. Он был ее мужчина, ее единственный, ее любимый, ее предатель.
Аиша не удержалась, слезы хлынули рекой, годы боли и пустоты, невысказанных обид, сомнений, вопросов, гнева в один момент подкатили к горлу, и не было возможности сдержать этот поток. Она бежала по коридору, ворвалась в туалет, успев только захлопнуть дверь упала на пол и зарыдала. Она билась в истерике, молотила руками о мраморный пол, она рвала на себе волосы.
– За что? За что?!! – Она кричала, катаясь по полу, желая получить ответ на вопрос, который так не разу и не задала мужчине, предавшему ее.
Она сбила руки в кровь, волосы спутались от слез, она сидела на полу раскачиваясь и что-то бормотала себе под нос, когда вошел Элиа.
Он присел рядом. Аиша тихонько всхлипывала. Казалось ее сознание блуждает где-то в лабиринтах памяти, но не хочет или не может вернуться в реальность.
– Аиша, встань, девочка, – Элиа по отечески обнял ее за плечи, – ты ни в чем не виновата.
Аиша на секунду встрепенулась и подняла воспаленные глаза на отца.
– И Шон не виноват, – казалось слова давались Элиа с трудом.
Аиша как будто пробудилась ото сна, – а кто виноват? – между бровей у нее образовалась бороздка морщины.
– Я! – ответил он.
XI
Аиша сидела с ногами в кресле, закутавшись в плед в кабинете Элиа с чашкой чая в руках.
– То, что я тебе сейчас скажу, может навсегда нас с тобою поссорить, но я очень надеюсь на понимание, – Элиа был удивительно мягок, и даже как-то постарел и осунулся.
– Это было мое решение удалить Шона из Холдинга, – Элиа смотрел в глаза дочери не отрываясь.
– Я знаю, – слабым голосом ответила Аиша, – ты запретил ему испытание, и он ушел.
– Нет, я не только запретил ему испытания, я удалил его из Холдинга,