НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ГОРБИ. КНИГА ПЕРВАЯ. Александр Черенов
десяток пошёл – а, значит, вопрос почти ясен. Устинов и Громыко тоже не притязали на чин «добра молодца»: каждый соответствовал установке «всё может быть» – и в любое время! Гришин также не оставлял без работы Кунцевскую больницу. И получалось, что в самое ближайшее время Михаил Сергеевич мог остаться один на один с этим негодяем Романовым! С тем самым негодяем Романовым, который, словно задался целью не соответствовать ожиданиям – зато соответствовать одному шолоховскому герою с его установкой на то, что «меня никака причина до самой смерти не возьмёт!»!
И на кого ему тогда оставалось рассчитывать? «Удельные князьки»: Щербицкий, Кунаев, Рашидов – наверняка примкнут к Романову: «одного «тоталитарного» поля ягоды! В этом плане можно было рассчитывать лишь на одного Шеварднадзе, да и того надлежало «выковыривать из панциря»: наученный жизнью, парень старательно маскировался под несгибаемого большевика. Хотя что-то «общечеловечье» из Шеварднадзе уже проглядывало. Надо было лишь направить его энергию на конструктивную работу… с деструктивными планами.
Не «обюрокраченные» – не члены Политбюро – секретари ЦК – тоже являлись потенциальной вотчиной Романова. Особенно «нехорошо выглядел» Зимянин: партизан, подпольщик, «красный» до мозга костей! Этот примкнул бы к Романову, не задумываясь! Да и персонажи типа Долгих и Капитонова вряд ли были лучше. Вот и выходило, что с Секретариатом требовалось разобраться сразу и навсегда! Именно так: с Секретариатом, а не с отдельными его секретарями! Эту структуру надо было решительно выводить за штат – так, как «выводят в расход»!
Но «головной болью номер один» Михаила Сергеевича оставался Романов! С этим человеком консенсуса не могло быть хотя бы потому, что не могло быть никогда (спасибо Антон Палычу за верное определение!) Думая о нём, Михаил Сергеевич всегда чуть слышно «поминал матушку»: крепкий мужик, Романов и слова заслуживал исключительно крепкие.
С учётом всех имеющихся недостатков – достоинств в редакции противников – Михаил Сергеевич рассматривал Григория Васильевича даже не как «медведя номер два на одну берлогу». Это было бы слишком просто. По причине упрощённого подхода, как к ситуации, так и к личности Романова. Романов был для Горбачёва не просто конкурент: он был враг. Враг всем замыслам Горбачёва. И, как иначе: если Горбачёв – враг тоталитарной системы, а Романов ей – «друг, товарищ и даже брат», то и по отношению друг к другу они могли быть только врагами!
В последнее время Михаил Сергеевич всё чаще примеривал себя к Романову, а Романова – к себе. «Примерка» не требовала чрезмерных усилий: как говорят в спорте, «противники уже хорошо изучили друг друга». Результат «примерки» был неоднозначным. С одной стороны, то, что Романов понимал сущность Горбачёва, было неплохо: не приходилось тратиться на просвещение товарища. Но, с другой стороны, вместо этого