БезГраничные истории. Оксана Сотникова
лицо. А он мычит и воет, как будто впервые видит их…
Мальчишки подбегают, вкручиваются вдвоем в одно полотенце и становятся двухголовым махровым существом.
– Там, короче, это, мам…
– Мы видели.
– Я-я! Эм-м…
– …Полосатую длинную рыбину!
– Да бли-ин!!! Я-я-я… хотел сказать первый…
– Так ты того, чего… экаешь-бекаешь?
И что-то там еще… спорное. Важное.
Махровое любимое мое чудище упивается спрайтом и вопит в два горла о внеземной морской жизни. Шевелит губами, ушами и ногами. И само похоже на веселого марсианского спрута. Я любуюсь им, не вникая в слова.
– Допивайте, высыхайте, поехали.
Пока они моют ведерки и формочки от песка, складываю наши причиндалы в сумку. На мокрый купальник натягиваю платье, на песочные ноги – шлепки. Оборачиваюсь напоследок: «Вот тебе!». Показываю мысленно средний палец. Но это я не ему. Это я своей памяти.
Вижу, как он барахтается по пояс в море. Рядом с ним уже откуда-то взялся второй таец, помоложе. Вот он помогает тому встать и выводит из моря. Прибой цепляется за трико-штанину и приподнимает ее на левой ноге. Там, под ней, что-то тонкое, будто подламывает хромого, и он чуть не падает в воду. Качаю осуждающе головой: «Как же вы задолбали пить…»
Молодой таец улыбается мне и хватает его за пояс, тащит через топи песка на себе. Море облизывает уже обе ноги в растянутых штанах.
И очерчивает тонкие струнки в мокрых полосках ткани…
Ноги – протезы. Человека, который впервые
после долгих больниц и коек
сам дошел до моря.
И блаженно рад ему…
А мне так сейчас стыдно перед ним, перед собой. Слезы текут по щекам и рукам. Плачу. Оттого что я – человек, оттого, что мне бывает больно. Оттого, что тоже делаю больно, часто. Что я – машина рефлексов, жертва своей памяти, генетики, биохимии, опыта и привычек ума. И это навсегда, до самой смерти чувствовать, стыдиться, причинять и изнывать от боли…
Прости меня, человек в штанах. За то, что тоже была твоим кошмаром.
Давай, ты больше не вернешься, а? Пусть тебе там будет хорошо.
А нам больше не придется бежать из рая.
Дарья Грицаенко
Instagram: @dariya_gritsaenko
Ярины Брыксы
Если стать спиной к Замковой горе. Одной из тех лысых гор, куда еще до написания «Повести временных лет» на шабаш слетались ведьмы, ведуньи и знахарки, чему было множество свидетелей, вот хотя бы Михаил Афанасьевич Булгаков, живший в доме с окнами как раз на ту сторону. Если оставить ее позади и идти по Андреевскому спуску вверх, и шептать свои самые заветные желания. Если впитать магию расставленных вокруг картин, написанных не иначе как чарами, разложенных на лотках украшений из заговоренного стекла, металла и камня, развешанных рушников с тайными узорами, покрытых старинной вышивкой рубашек, сплетенных почти забытым способом кукол и изготовленных