Машина страха. Антон Чиж
общем, Аполлон Григорьевич Лебедев был настоящий уникум. То есть сокровище. Ну, или, как привык, чтобы называли его за глаза и в глаза, – великий криминалист. Что было чистой правдой. Трудом и талантом Лебедев достиг такого положения, что мог относиться к славе снисходительно, а себе позволить что угодно. Мало кто рисковал перечить ему или давать указания. Пожалуй, на такое не сразу бы решился и министр внутренних дел, если бы случилась нужда. Аполлон Григорьевич так старательно создал себе славу «ужасного гения», что под ее сенью мог заниматься наукой сколько душе угодно. Не отвлекаясь на всякую мелочь вроде убийства в уличной драке.
Сегодня он ожидал посетителя. Директор Зволянский упрашивал принять гостя так смиренно и кротко, что Лебедев поддался. Кроме множества слабостей, которым криминалист потакал, у него было доброе сердце. Хотя пряталось оно так глубоко, что о нем знали немногие. Уговаривая, Зволянский забыл упомянуть, с какой целью явится визитер. Уточнять Лебедев не стал: какая разница, кого проучить, если дураком окажется. Дураков и подлецов Аполлон Григорьевич душил, как тараканов. То есть безжалостно указывал, кто они есть на самом деле.
Залетные гости в лаборатории были редки. Сказать по правде, соваться сюда решался мало кто. Чиновники Департамента обходили зловещее место стороной. А вольных посетителей, включая репортеров газет, дальше швейцара не пускали.
К приему гостя Лебедев подготовился. Вытащил из архива самые ужасные фотографии, снятые на местах преступлений, и расставил так, чтобы попадались на глаза. Куда бы несчастный ни бросил взгляд, везде его ожидали разрубленные, порезанные, изувеченные тела. Предельная живописность человеческой жестокости.
Ровно в десять часов утра, как было условлено, в дверь постучали. Без ропота и почтения вошел господин среднего роста, довольно энергичный, как будто за завтраком опустошил целый кофейник. Он резко поклонился, назвался и выразил восхищение. Аполлон Григорьевич так и стоял, сложив на груди руки, ответил ленивым кивком подбородка, наблюдая, что будет дальше. Гость огляделся и стал рассматривать фотографии с нескрываемым интересом, хмыкая и покачивая головой, будто одобрял зверства.
– Чудесная у вас коллекция, – сказал он, причем в голосе мелькнула нотка зависти. – Куда сильнее снимков у Гофмана[5]. Феноменально!
Подобного комплимента Лебедев не ожидал. Он тем более был приятен, что попал в потаенный уголок сердца: Аполлон Григорьевич мечтал написать учебник криминалистики – всеобъемлющий, который потеснит все прочие работы, и Гофмана в том числе. Лучший в мире учебник по русской криминалистике. Только его все время отвлекали на разные глупости: то убийство, то отравление, а то и кража со взломом.
– Вы кто будете? – спросил Лебедев с интересом, в котором мелькнуло дружелюбие. Еле заметно, но мелькнуло.
– У меня частная врачебная практика, принимаю на Литейном проспекте.
И тут Лебедев вспомнил, что ему попадались книги,
Знаменитый учебник судебной медицины немецкого профессора Гофмана. Выдержал шесть изданий.